Бешенство небес

– Без топоров? – На лице мелькнуло удивление, глаза блеснули. – Нет! Камека не может без топоров. Камека всегда...

– Даже спишь с ними? – предположил Гана с насмешкой. – Я плыву без ножа – ты плывешь без топоров. Иначе не будет.

– Но Камека... – растерянно и злобно пробормотал онолонки, подавшись вперед. – Никогда! Без топоров Камека не бывает совсем! – Он взмахнул рукой с оружием, и отполированный обух из акульего плавника тускло блеснул.

– Тогда ты не плывешь, – сказал Гана.

– Камека плывет. С топорами. Ты плывешь без ножа, – возразил онолонки. – Камека все сказал!

Пока они пререкались, Тулага медленно перемещался влево и теперь уже стоял почти возле борта.

– Видишь, где я сейчас? – спросил он. – Спрыгну и постараюсь уплыть от вас. Скорее всего, вы подстрелите меня в облаках. Но тогда кто найдет сокровища? Что тебе приказал хозяин, Камека?

– Но вокруг Сон! – громко возразил прислушивающийся к разговору капитан. – Даже если не попадем в тебя – плыть некуда, земля слишком далеко. Да ты ведь и без пояса...

– Значит, утону. Камека, мы оба плывем без оружия. Или ты не плывешь. Я тоже все сказал.

Некоторое время стояла тишина, прерываемая только негромким сопением Укуя. Наконец онолонки произнес:

– Лад, Камека не плывет. Плывешь ты без ножа и четыре матроса.

– Но они поплывут без оружия, как и я.

– Лад, лад!! Нож мне давай быстро! И что в кошеле твоем?

Гана развязал висящий на поясе мешочек и высыпал на ладонь содержимое: несколько мелких монет, воткнутую в клок ткани иглу, моток суровой нити, сломанную пуговицу.

– Иголку тоже давай, – велел онолонки. – Теперь карманы. В карманах что?

Вскоре Гана стоял возле лоцманского трапа; в облаках ждала лодка с четырьмя моряками. Камека сам отобрал их – это были самые сильные члены команды, и среди них Укуй, который, хоть и хромал, отличался физической крепостью.

– Спустите вторую лодку, с припасами, – произнес Тулага, держась за борт и глядя на онолонки с капитаном. – Ты сиди в ней. Без топоров. Понял? Топоры оставишь на палубе. Если, когда вернемся, я увижу, что лодки нет, или в ней не один ты, или у тебя топоры, переверну сокровища в облака. Они в сундуке, а тот в сетке, сбросить легко будет, у лодки невысокие борта. Когда вернемся, я на ладью не поднимусь уже. Разделим сокровища пополам, я пересяду с половиной во вторую лодку и сразу уплыву. В ней должна лежать сетка, чтобы я ловить мог, и припасы. Ты все понял?

– Лад, – ответил Камека, и Тулага начал спускаться.

Оружие у матросов и вправду отсутствовало, во всяком случае, Гана не заметил его. Но зато трое из них были онолонки – лучшие воины архипелага Суладар. Укую сразу же велели садиться на весла, он принялся было возражать плаксивым голосом, но в конце концов подчинился.

Этих троих звали Ру-Охай, Ахулоа и Третаку. Первые два устроились на корме, а Третаку, обладатель пышных иссиня-черных волос, которыми туземец явно гордился, – на носу возле пассажира.

С собой взяли веревку с тройным крюком, пару длинных багров, лежащих сейчас на дне у борта, и пять плавательных поясов. Тулага оглянулся на украшенный деревянным серапионом нос ладьи, где виднелось несколько силуэтов, и вновь стал смотреть перед собой. Святилище приближалось, колонны вздымались все выше, нависая над лодкой вместе с крышей портика.

– Внутрь нам, – сказал Тулага. – Туда греби, Укуй.

Они проплыли между колонн. Сбоку, где постройка вплотную подходила к рифам, часть коралловой массы как бы въелась в гранит, срослась с ним, образовав сероватое дырчатое вещество. Миновав портик, лодка очутилась в начале большого зала цилиндрической формы. Облака здесь были очень спокойными, тихими. Впереди возвышалась широченная гранитная лестница, заканчивалась она горизонтальной площадкой под самым потолком далеко вверху.

– На крышу лезть? – спросил сидящий рядом Третаку.

– Нет, нам не туда надо. Дальше, под лестницу.

– Давай багор брать?.. – полувопросительно сказал туземец, и Гана кивнул.

– Но не ты с Ру-Охаем или Ахулоа, а мы с тобой вдвоем.

Укуй повел лодку вдоль лестницы. Позади наклонной громады обнаружились три проема без дверей, ведущие в глубь святилища.

– Нам в средний, – сказал Гана, припоминая объяснения Фавн Сива.

Баграми они стали отталкиваться от стен и дна, помогая гребцу вести посудину.

Теперь со всех сторон был светлый гранитный лабиринт, наполненный едва слышным шелестом эфирного пуха. Сквозь многочисленные проломы в крыше лучи светила проникали внутрь, было жарко. Третаку положил свой шест, теперь Укую помогал лишь Гана. Стоя коленями на передней банке, он отталкивался багром от пола и стен.

Все пятеро надели плавательные пояса. Лодка плыла мимо порталов, коридоров, комнат и лестниц, углубляясь в заброшенное святилище; двигаясь вдоль ряда колонн, миновала длинный неф, проскользнула под широкой аркой. Люди молчали: гулкая тишина рождала ощущение собственной незначительности пред торжественным гранитным величием высоких сводов.

– Долго еще? – негромко спросил Ахулоа сзади, и Тулага ответил:

– Нет, рядом.