Бешеные псы

Натан, не отрываясь, смотрел на нее столько мучительно долгих мгновений, что Хейли решила — это провал.

Затем он нажал клавишу повторного набора и стремглав выбежал на улицу.

Натан не заметил, что я иду следом. Выходя, я оглянулся на столик у окна, сидя за которым Рассел слушал свой диск, с которого теперь звучала концертная запись «Нирваны» — «Come As You Are». Кивая головой в такт дикарскому гитарному соло, Рассел по-шпионски зорко наблюдал за окружающим.

Оказавшись на улице, я пошел к школе за каким-то толстяком, который нежным, воркующим голосом говорил что-то бежавшему на поводке пуделю. Натан так ни разу и не оглянулся. Они с дружком сновали между своими соучениками на ступенях школы. Пацаны бросали что-то в чистый бумажный стаканчик, который Натан прихватил в «Старбаксе». На моих часах было 8.17. Хейли сказала нам, что первый звонок дают в половине девятого. Пацаны потянулись в здание школы. Натан промчался мимо меня.

Я зашел в кофейню в тот самый момент, когда Натан поставил стаканчик на столик и подтолкнул к Хейли; в стаканчике перекатывались таблетки. Я проходил мимо, когда он сказал:

— Семьдесят девять, всего семьдесят девять таблеток. Антидепрессанты, седативные, амфетамин и еще всякая всячина! Миранда сунула целый пузырек с каплями, которые отпускают по рецепту, сказала, что возьмет у матери. А вот Дженни с собой никогда ничего не носит. У Алекса были такие и вот такие да еще немного антибиотиков, но я сказал, чтобы он попридержал их, хотел узнать, может, завтра… У меня получилось!

— Здорово получилось! — ответила Хейли и стала отсчитывать купюры от нашей пачки. — Но до звонка тебе осталось всего несколько минут. Теперь я перед тобой в долгу…

— Не надо мне ваших денег.

— Это не все мое и не все твое. А за долги нужно платить. Сделка есть сделка.

Хейли отсчитала ему порядочно бумажек. Стоп, хватит.

— Спасибо, ты действительно мне помог.

— Ничего я не помогал.

Натан упрямо не хотел сдаваться.

«Ну давай! — попытался я телепатнуть. — Надо выбираться из этой ловушки, не то всем конец!»

— Это не настоящая помощь, — сказал Натан. — Но я еще помогу, вот увидите. Чем угодно… только не таким дерьмом.

Хейли потупилась. Она что-то беззвучно бормотала.

«Спасать! Ее нужно срочно спасать!»

Я был в пяти шагах от них. В двух…

Силой воли негритянка подняла глаза, перехватила взгляд Натана.

— Только скажите, что вам нужно, — прошептал он, не замечая, что я прервал миссию по спасению Хейли, изобразив внезапный интерес к выставке-продаже развешанных на стене кружек.

— Мне нужно, чтобы ты вернулся в школу, — ответила Хейли, — но никогда не забывай, что не все делается по звонку. А ты пока такой. Будь хорошим, счастливым и говори правду.

— Я вас когда-нибудь еще увижу?

— Как только пожелаешь. Я всегда буду рядом, — улыбнулась Хейли.

Затем она вывела его на улицу и отпустила.

Когда мы шли к «тойоте» — Хейли и Эрик плечом к плечу — впереди, Зейн — прикрывая наши тылы, — Рассел ухмыльнулся и сказал мне:

— Каждому нужен свой кайф.

23

Наш девятиэтажный нью-йоркский отель угрюмой дешевкой вклинивался в конгломерат кооперативных зданий стоимостью в миллионы долларов на Двадцать третьей улице, вдалеке от того места, где мы припрятали свою «тойоту». Едва войдя в вестибюль отеля, мы погрузились в облако пыли и табачного дыма. Что-то подсказало мне, что мы не первая команда отчаявшихся душ, которая ищет здесь пристанища, оказавшись в затруднительном положении.

Когда мы поднимались по лестнице, Зейн шепнул:

— Опасно подниматься одной группой.

— Верно, — ответил я. — Только ведь нам не по своей воле приходится это делать.

Одну из комнат мы превратили в Центр управления операцией. Утреннее солнце пробивалось сквозь жалюзи, которыми мы закрыли грязное окно.

Мы распределили свою «наркоту», произвели учет вещей и составили матрицы.

Распределить «наркоту» — было первым и едва ли не главнейшим занятием.

Работать приходилось по памяти: Зейн и Хейли рассортировали семьдесят девять таблеток на четыре группы — антидепрессанты, стимулирующие, седативные, неопознанные.

— А вот эти три маленькие беленькие? — уточнил Рассел. — По-моему, очень похоже на «риталин» — новая разновидность, — быстро вырубает детишек, если разнервничаются.

— Подростки, — сказал Зейн, — вот кто любил резать правду-матку в американском обществе.

— Пока им самим крылья не подрезали, — ответил я.

— Значит, никто не хочет на мою вечеринку? — спросила Хейли.

Мы не стали ее разочаровывать. Это все равно не сработало бы, к тому же ей не так уж было и важно, заботимся мы о ней или нет. Выдумки, которыми мы живем, — личное дело каждого. Или нашего психиатра, а он был распят на проволочной изгороди.

Каждый наугад принял именно такую дозу, какими нас накачивали прежде.

— Интересно, повлияет ли это на обратный отсчет времени? — задумалась Хейли.

— Вся эта доморощенная медицина разве что и может сделать нас не такими резкими, — пожал плечами Зейн. — Всегда выходит, что недооцениваешь то, что имеешь. Черт, а может, эти пилюли даже замаскируют распад личности. Или вызовут новое помешательство, которого не было.