Бешеный куш

— Обычное заказное убийство. Во всяком случае, так считают те, кто вел следствие. Машина, в которой Лукмас и Будников ехали по горной дороге из Лимасола в Никозию, упала с высокого обрыва в море, в небольшую бухту. Когда кипрская полиция, проводившая расследование, отыскала наконец место происшествия, она нашла только остатки машины и два трупа, которые прибой бил о скалы около двух недель. Было проведено расследование, но выяснить причину, по которой машина могла упасть в море, кипрские детективы так и не смогли. Трупы были настолько обезображены, что, когда их перевезли в Москву и передали родственникам, приехавшая из Кемеровской области мать Будникова отказалась принять труп сына. Поскольку Лукмас был замешан в крупном мошенничестве и разыскивался ФСБ, это послужило причиной слухов, будто Лукмас и Будников имитировали собственную смерть, а сами, сделав себе пластические операции, спокойно живут сейчас где-нибудь на Западе, а может, и в Москве.

— Но это не так?

— Нет. И Лукмас, и Будников мертвы, мертвее не бывает. Вскрытие тел производили опытные судебные медики, этих медиков я знаю лично. Вывод на основе их материалов можно сделать только один: и Лукмас, и Будников мертвы. Но…

— Но?

— Но, как принято говорить в таких случаях, в обществе на этот счет существуют разные мнения. И то, что на этот счет существуют разные мнения, нам с тобой на руку.

— Я должен стать Будниковым?

— Не совсем. Ты должен стать человеком, о котором могут подумать, что это Будников. Хотя документы у тебя будут выписаны на фамилию Федоров.

— Не очень ли сложно — для Вятского рынка?

— Для Бутырского рынка сложно. Но, надеюсь, ты понимаешь: с Бутырского рынка мы только начнем.

Седов взял один из снимков. На цветной фотографии смеющийся Будников в плавках обнимал стройную девушку в купальнике. Снимок был сделан на фоне разбивающейся о скалы морской волны.

— По-моему, комплекция у парня твоя, — заметил Гущин.

— Ну… есть что-то общее.

— Правда, он брюнет. Но, думаю, изменить цвет волос и отрастить усы ты сможешь. Остальное менять не нужно. Достаточно будет нанести на твою шею легкие шрамы, свидетельствующие о хирургическом изменении черт лица. Если кто-то из особо любопытных эти шрамы увидит и если это будет человек опытный, он однозначно подумает, что ты сделал себе пластическую операцию. — Аккуратно сложив все фотографии в две отдельные стопки, Гущин придвинул их к краю стола. — Для всех ты в прошлом — простой телохранитель некоего банкира. Но те, кто этим заинтересуется, в конце концов могут прийти к мысли, что ты выдаешь себя не за того, кто ты есть. Кто-то пустит слух, что ты — Буда. Естественно, ты будешь решительно отвергать все догадки на этот счет.

— Понятно, Виктор Александрович.

— Человек из деловых, который никогда еще нас не подводил, замолвит за тебя слово перед Заней. Запомни, зовут этого делового Николай Шлепаков, кличка Шлепа. Думаю, с его рекомендацией охранником Заня тебя возьмет.

Глава 5

Пройдя мимо старушек, торгующих у входа укропом, морковкой и сигаретами, Седов сразу же направился к единственному на рынке павильону. Миновав покрытый следами крови от свиных и коровьих туш пологий бетонный настил и двойные обшарпанные двери, огляделся.

Тесно уставленный рядами павильон Бутырского рынка был забит продавцами и покупателями. В воздухе стоял гул голосов, еле уловимо пахло рыбой и не совсем свежим мясом. Сразу же за дверью размещался прилавок, за которым торговали творогом и сметаной. Оглядев не представлявших для него никакого интереса молочниц, он прошел к мясным рядам. Здесь, в подсобке, за распахнутой дверью, два битюга в запачканных кровью фартуках рубили огромными тесаками тушу. Каждый раз, отделив несколькими мощными ударами очередной шмат, они перекладывали его на тачку.

Понаблюдав за ними, Седов спросил:

— Где тут у вас начальство?

Один из битюгов, не прекращая работы, покосился:

— Тут все мы начальство. Конкретно, кого надо?

— Того, кто возьмет меня на работу.

Битюг отложил тесак.

— А кем ты хочешь работать?

— Мое личное дело. Так где начальство, а?

Вонзив с размаху свой топор в деревянный чурбан, второй битюг вытер руки о когда-то белый, но давно уже ставший желто-серым передник.

— Если хочешь устроиться «шестеркой», туши таскать, переносить ящики, прочее такое — проблем нет. Считай, я тебя взял. Говорю на полном серьезе.

— А если не «шестеркой»?

— Например?

— Например, охранником?

Битюг внимательно оглядел его.

— Охранником? Что, есть опыт?

— Некоторый.

Достав из кармана пачку «Мальборо», мясник закурил. Затянувшись, спросил:

— С виду ты вроде парень ничего. Мясо когда-нибудь рубил?

— Мясо? — Седов скривился. — Приходилось.

— Так бери тесак.

— Зачем?

— Бери, тебе говорят.

Помедлив, Седов выдернул тесак из чурбана.

— Взял. Что дальше?

— Отрубишь шмат с трех ударов — значит, сможешь работать здесь охранником. Нет — даже близко подходить к рынку не советую.

Седов сделал вид, что внимательно осматривает тушу. Спросил:

— С трех ударов?

— С трех. — Первый битюг незаметно подтолкнул второго.

— Ладно, попробую. Только отойдите, чтобы я мог размахнуться.