Бесконечная битва. Планеты на продажу. Человек с тысячью имен. Рассказы

Четыре миллиарда мужчин и женщин постепенно поумирали — и всегда по очень важным причинам, совсем не похожим на массовую резню. Или даже хуже, предположительно, остальным еще предстоит уничтожение.

Дело было сделано, и сделано тихо, самим человеком. Мог ли такой удел быть связанным с преднамеренным завоеванием?

Этот вопрос относился к области философии.

7

Размышления закончились.

Модьун отказался от дальнейших раздумий и встал с постели.

Закончив одеваться, он услышал шаги на маленьком крыльце.

Когда Модьун открыл дверь, он увидел стоявших на крыльце его четверых приятелей, одетых иначе, чем накануне: теперь на каждом из них были не только широкие брюки, но и подходящие пиджаки, под которыми — белая рубашка с высоким воротником, яркие разноцветные шарфы, завязанные вокруг шеи и свисающие вниз. Даже ноги их выглядели иначе. За день до этого они носили комнатные туфли неопределенного фасона. Но сегодня утром на его приятелях были блестящие черные туфли.

Модьун удивленно смотрел на всех четверых. Прежде чем он успел вымолвить хоть слово, человек-медведь начал веселым голосом:

— Мы подумали, что возможно ты захочешь пойти вместе с нами позавтракать.

Приглашение было радушным. И сам Модьун не колебался. Да и делать ему было особенного нечего до тех пор, пока из-за барьера не прибудет Судлил. Ему вдруг пришло в голову, что, возможно, какой-то интерес будет представлять путешествие по всей планете; когда он присоединится к человеческой расе, от него потребуют письменного отчета. Но с путешествием можно подождать. По крайней мере, до завтрака. Модьун улыбнулся.

Он прошел на крыльцо. Повернулся. Закрыл дверь за собой. Снова обернулся лицом к приятелям. И в этот раз пожал руки каждому человеку-животному. Наррлу последнему. Тот сказал:

— У нас масса времени. Заседание комитета не возобновится до одиннадцати.

Снова ярко светило солнце. Модьун вдыхал воздух, который был все так же чистым и свежим. Не было никаких примесей. Модьун непринужденно спросил:

— Как прошло вчерашнее слушание?

Четыре возмущенных стона были ответом ему.

— Эти напыщенные люди-гиены! — пожаловался Дуулдн.

Другие выражали похожие чувства, и из слов вскоре выяснилось, что им не разрешили высказать свое мнение потому, что они не были соответствующим образом одеты. И поэтому они сидели среди публики и, расстроенные, слушали, а неуместные свидетельства в пользу их точки зрения поставили их в глупое положение в глазах комиссии.

— Мы уверены, что сегодня этому будет положен конец, — пробормотал Дуулдн своим мурлыкающим голосом.

Его узкие глаза и намек на кошачью ярость ягуара (о чем свидетельствовал яркий румянец на щеках) придавали его словам определенную свирепость.

Модьуну, помнившему о том, что сказал Нунули — что место назначения экспедиции уже выбрано, — стало жаль своих приятелей. И тут его что-то подтолкнуло.

— Почему бы мне не пойти с вами? — спросил он. — Мне бы хотелось лично понаблюдать за этими людьми-гиенами. Я не буду выступать. Просто наблюдать.

И это было правдой. Ему действительно хотелось посмотреть на этих животных.

Его приятелей обрадовало это предложение.

— Мы хотели бы, чтобы вы рассказали им о Нунули, — сказал Иччдохз. — Но ему нужно найти одежду получше, — проворчал Руузб. — Пусть оденется как мы.

— Я не собираюсь выступать, — повторил Модьун.

Утро уже было в самом разгаре, когда они позавтракали и нашли для него костюм. Модьун вместе с приятелями торопливо направился к улице, по которой мчались автомобили. Почти тут же остановилась одна машина и подобрала их.

Целью их путешествия было высокое здание, расположенное в центре города. На лифте они поднялись на верхний этаж. Оказавшись в коридоре, его спутники стали выказывать выражение подобострастного уважения, и вскоре они шепотом обратились к восьмифутовому человеку-гиене, стоявшему перед закрытой двойной дверью, очевидно, в конференц-зал. Это существо кивнуло им, попросило соблюдать тишину и очень тихо открыло дверь ровно настолько, чтобы они могли войти по одному.

Модьун сидел сзади и смотрел поверх огромного количества голов странных существ. Здесь были даже представители нескольких видов насекомых — конечно, не носильщиков. И они тоже, как выяснилось, пришли сюда, чтобы выступать и отстаивать свою точку зрения. Модьун не прислушивался к этим выступлениям, поэтому и не понимал, что они хотят.

Все его внимание привлекла комиссия: одни лишь люди-гиены. Это было удивительно. Он ощутил сильное желание приблизиться к ним. Модьун заметил, что люди, подходившие поближе, выступали перед публикой, и поэтому ему в голову пришло, что если он собирается оспорить право комитета принимать решение по этому вопросу, то должен разузнать побольше об этих людях-гиенах. А Почему бы и нет?

Поэтому, когда Наррл — чуть попозже — высказал свои страстные доводы и был отпущен, Модьун махнул ему рукой, чтобы он подошел, после чего прошептал ему, что он передумал и хочет, чтобы его имя было внесено в список выступающих.