Бесконечный полигон

Люди стояли лагерем, в ожидании какого — то там эльфского вождя. Народ постепенно отдыхал после марша. Приятно быть на территории союзников, хотя бы и поехавших. С орками они, кстати, резались не ради золота или рабов. Землю захватывали, конечно, но главной причиной была какая — то расово — религиозная неприязнь. От чего эльфы для зелени были совершенно непереговороспособны. Весь культурный обмен шел через кровавые налеты. Была теперь ясна и такая упоротость орков. Если на тебя регулярно из леса прут такие вот ушастые самураи с ядовитыми стрелами и съехавшей кукухой, то надо или помирать, или соответствовать. Сдаваться бесполезно. В дальнем бою шансов нет. Остаётся взять щит побольше, дубину покрепче и всей толпой навалиться. Да, тебя с большой вероятностью убьют. Однако вы отобьете агрессию. А иначе на улицах твоей деревни очень скоро будут цвести красные бутоны.

Стиль боя эльфов больше подходил для налетов и стычек. Отличные луки, отличное ими владение.

«Лук, наверное, самое сложное оружие». — поучал Ньяль. — «Те же французы пытались копировать английских лучников, и не вышло. Нужна традиция, тренировки с младых лет».

В ближнем бою эльфы полагались на одноручные, но чаще двуручные клинки. Длинное, качественно сделанное оружие с балансом и заточкой. Однако не фехтовальные мечи в нашем понимании. Их оружие больше походило на мессеры или катаны. Рубящие клинки, рассчитанные на поражение небронированного противника несколькими страшными ударами, но не особо годные для блока и финтов. Имелось, видимо, у эльфов и свое «кендо». То есть выверенная шагистика и некая система подготовки мечников. Это все, опять же, отлично работало там, где не было строя. Именно его орки могли противопоставить врагу. Причем с их щитами и более коротким оружие было выгодно навалиться. Сковать движения врага и забить, нарезать, уработать, пока он свою катану в ход не пустил.

Однако все это подвело орков при первой встрече с иномирными рыцарюгами. Тем контакт в интимной близости был только на руку. Руку, облаченную в латную перчатку и держащую фальшак.

Эльфийский вождь прибыл через два дня после первой встречи народов. Илья не горел желанием с ним общаться. Так посмотрел издалека на главу дома Сумеречного Цветка.

— Дома их эти по факту племена. — пояснил Ньяль. — Название просто красивое.

Вождь внешне смахивал на вокалиста какой-то фолк-металл группы, но чем больше Илья присматривался, тем менее забавным казался ему эльф. Здоровый сверх меры. Два двадцать или два тридцать, наверное. Худой, но не дохляк. Вооружен двуручным мечом и то был агрегат мое почтение. В отличие от большинства эльфов носил доспех и держал в левой руке шлем. Броня представляла собой странную смесь кольчуги и чешуи. Множество мелких металлических пластин, скреплённых кольцами. Все это покрыто серебром или лаком, на каждой пластинке рисунок. Прошёл слух, что эльфу три тысячи лет. Илья решил, что две из них он делал себе броню.

Переговоры длились около тридцати часов, не считая сна, еды и прочих физиологических. Илья все это время спал, пил потихоньку разбавленное вино или тренировал запястье. Настроение было так себе. Наконец пришло полное осознание в какой жопе они все. Даже относительно близкие к ним существа находятся на уровне писецового варварства со всеми вытекающими. И есть два варианта: или принимать чужую правду или отстаивать свою, но для этого нужна земля.

Будто разговора с Ньялем было мало, Илье снова пришли травить душу. На этот раз Глор в сопровождении высокой светловолосой эльфийки. Она была похожа на погибшую, хотя казалась старше. Не в плане морщин, а по взгляду что ли…

«Ну вот что вы до меня докопались, суки…»

Глор, весь такой галантный и одухотворенный, вился за эльфкой хвостом.

— С тобой хотела бы поговорить светлая Нимродэль из дома Сумеречного Цветка. — торжественно объявил он.

— Ответь ей, что серо — зелено — желтый Илья из дома 17 корпус 1 пока не готов говорить. У него перерыв на инвентаризацию головного мозга.

Эльфийка что-то начала говорить и говорить на своей квенье. При этом лицо у нее было обеспокоенное, даже печальное.

— Нимродэль очень расстроена и выражает свою скорбь по поводу твоих душевных ран. — перевёл Глор, явно сокращая текст. — Она говорит, что по традициям их народа, столь молодые телом и душой как ты не участвуют в войнах. Ведь жесткость может зародиться в их сердцах, нанеся непоправимый урон их сущности.

— Замечательно. Рад за них до усрачки. — ответил Илья. — Что от меня надо то?

— Илья, успокойся пожалуйста. — уже от себя говорил Глор. — Она тебе помочь пытается. Та погибшая девушка, была ее праправнучкой. И девушкой ее можно было назвать очень условно. Она прожила более ста семидесяти лет.

— Не надо мне помогать. — процедил Илья. — Забирай свою ископаемую барби и вали. Впрочем, пока вы это обсудите, я со старости сдохну. Так что чао. Сам уйду.

Герасимов развернулся и зашагал прочь, под неодобрительное: «Да подожди, она же помочь…»

Ньяль сидел и бухал с Азби. Именно бухал, а не пил разбавленное. Бывший учитель раскраснелся и осоловел.