бесноватая скука

Встретились, прогулялись, сели на травке, там где фонтан у Дома Кино, пьем миндальный ликер, она мне рассказывает – когда сидела на стимуляторах похудела, а потом бросила и снова как то поправилась.

Начинает капать дождик и перестает.

– А знаешь моя мать старше тебя всего на два года

– Да ладно?

– Она родила меня в шестнадцать лет, сейчас сильно бухает.

Дождик вновь начал капать.

Пошли в кинотеатр посмотрели афиши, сеансов на сегодня больше нет, дождь прошел, сели у памятника Тургеневу в образе громилы здоровяка, она рассказывает про подруг

–Дашка, всегда выбирает ненормальных, безработных, неудачников, нытиков, – слушаю и думаю про себя.

К памятнику подходят люди – это они на нас приходят посмотреть – она прижимается ко мне.

-Светка, борется с лишним весом пьет слабительное, она худенькая, говорит -Сонька, давай со мной.

-Меерзка… поедем домой?

-Неет, это далеко сильно

-А к тебе?

-У меня там все плохо

-Мне все равно, я многое повидал

-Ну поехали

Идем от метро, через дворы, вокруг совсем безлюдно и тихо.

– Какой тихий район

– На самом деле нет

– Разве что то происходит сейчас? Может я просто не вижу?

Она усмехнулась…

Поднялись по лестнице, она меня предупредила чтоб я не пугался, вошли в квартиру внутри все старое и серо зеленое.

Идем в ванную. Трещины на дне желтой ванны сливались в один узор и напоминали скелет огромной хищной птицы, она легла на неё прямо в одежде, лег и я.

Вода поднималась выше, и выше, и выше, и тут случилось такое что остается с тобой навсегда как один из моментов которые вспоминаешь всю жизнь, она взяла мою ногу освободила от белоснежного, пусть и с пятнышками, носка помассировала ступню и начала облизывать пальцы, вместе и по отдельности она заглатывала и сосала их, было удивительно и приятно, редкое удовольствие и неожиданное наслаждение, провалялись так около часа.

Вышли мокрые и разнеженные, проходя по коридору за одной из дверей услышал то крик то бормотание, зашли в ее комнату

– Это она со мной так разговаривает

В коридоре раздавался приглушонный мат, это была ее мать.

– Это она вообще с кем то разговаривает сейчас? Может просто гонит

– Да!, – Соня начала злится, – и так всегда! Я убью её! Подожгу комнату однажды, чувствуешь воняет гарью, никто ничего не заподозрит, все знают что она пьет, и курит в комнате… идем в магазин.

По дороге она все же смягчилась.

– Это, про мать, я несерьезно.

– Я знаю,– и легонько дотронулся до неё.

В магазине спросил – жидкость для розжига есть?

Пьем и валяемся на надувной кровати (сопьется ли она так же как её мать, не знаю, нет наверно), трогаю ее живот.

-Зачем ты трогаешь мой живот?

-Просто.., – многозначительное молчание, на самом деле мне любопытно, сам я худой а он такой кругленький, теплый, гладкий, дружелюбный.

Щекочу её она смеется до слез, извивается, дергается и нечаянно как то так вышло что-то толкнула ногою и разбила окно, осколки испортили кровать она медленно сдувается, мы трахаемся, опять я не кончил.

На следующий день настроение ее сменилось она говорила более грубым голосом, кричала без причины, жаловалась, что кроме – у тебя глаза красивые, я не говорю ей комплиментов, – да мне мужик прохожий в метро так же сказал вчера про глаза…

Это наверно от того что я ей пальцы ног вчера не облизал.

Кончилось тем, что она сказала съездит к подруге а потом встретимся, а я закатил истерику типа – не ходи сегодня никуда, ведь так хорошо вдвоем, останься со мной, ведь больше ничего ненужно! Меня теперь боятся.

13

За красивые глазки, да! Бледно голубые матовые в прекрасном обрамлении кошачьей формы, по утрам с рисоваными стрелочками, одна немного размазалась – а пойдет, не длинные но пушистые реснички, глазки эти когда посмотрели на меня впервые подчинили себе все мои чувственные органы, только их и хотел блуждая весь день по набережным, мостам, рек и каналов.

Все остальное для меня лишь тучное дополнение – череп, скелет, мясо и кожа, только сладкий чарующий голос еще как то годится к ним в компазицию, о эта непостижимая сверх красота человеческой женщины, великое наслаждение противоречивой гармонией каким то чудом сотворенной.

И тем больнее, нестерпимее, когда зашел к ней на работу и было это сокровеще обращено не в мою сторону, не для меня эти глазки улыбались, искрились.

Меня чуть не вырвало в вместительный стаканчик этими гадкими сливками твоими с кофем, неимоверных усилий стоило мне совладать с моим внутреним дикарем неудержал бы и он точно обглодал бы лицо этого молчаливого блондинчика, а там уже разбирайтесь потом сами чего он хотел и кем приходится, каму есть дело до формальностей этикета, когда мои – твои красивые глазки так смотрели не на меня.

И все же это конец, не возможно терпеть эту ежедневную подлость когда не отвечает на сообщения, а при встречи с улыбочкой заявляет что даже не открывала их.

Милая! Я видел, что ты их не открывала, живи конечно своей жизнью, без меня, о как великодушен не уподобился не расквасился, напишите мой портрет на стене и смотрите для примера.