Бесоборец (СИ)

Мы направились к выходу. И уже у самой двери, я почувствовал одобрительный взгляд. Обернулся. Сидевшая на последнем ряду Муромцева улыбнулась мне и показала отставленный большой палец.

А затем, мы вышли из аудитории.

* * *

Анастасия буравила спину брата полным ненависти взглядом:

— Тебе конец, Святогоров, — едва слышно процедила она, пытаясь вытащить из волос прилипшую конфету. — Тебе! Конец!

* * *

— Еще раз спасибо, — поблагодарила меня блондинка, когда мы вышли из аудитории. — Когда я волнуюсь, то могу вести себя… не совсем правильно. Иногда маман говорит, что я позор семьи.

Мы шли по пустому коридору в сторону медблока. Где располагается комната лекаря, мы узнали из интерактивной эвакуационной карты, которая висела на стене. Карта же заботливо проложила нам маршрут, и на полу появилась дорожка, указывающая, в какую сторону нам следует идти. И мы направились в нужном направлении.

— Мне тоже такое говорят, — ответил я.

Девушка обернулась ко мне, удивленно подняла брови:

— Почему?

Я только усмехнулся:

— Потому что бастард.

— А, предрассудки по поводу чистоты крови, — добродушно заметила блондинка.

— Угу.

Повисло неловкое молчание:

— Кстати, меня зовут Лада, — начала моя спутница, пытаясь сменить тему разговора. — Иванова.

— Старая семья?

— Ага, — кивнула она. — Предок был одним из отцов-основателей

— Никита Святогоров.

— Белый цвет Силы, — протянул блондинка. — Редкость в наше время. Даже завидую немного. У меня обычный, синий.

— Зато имя редкое, — улыбнувшись, возразил я.

— Да. Меня назвали в честь прапрабабушки. Ну, не совсем прабабушки. Я не знаю, сколько пра.

— Дальнего предка, — улыбнувшись, поправил я ее.

Девушка казалась мне бесхитростной. И в этом была своеобразная милота.

— И на каком факультете ты учишься? — уточнил я.

— Архитектурный, — вздохнула Лада. — Отец хотел, чтобы я поступила на факультет храмовников, чтобы продолжить династию. Но меня не взяли. Сказали, что отбор уже закончился.

— Отец наверное расстроился?

— О, не то слово, — рассмеялась Лада. — Он долго ругался, а потом сказал, что от меня вряд ли будет толк. И не разговаривал со мной две недели. Но это было даже весело. Две недели почти свободы, без нравоучений фанатика-инквизитора. А ты?

— В отличие от тебя, меня приняли на факультет храмовников, — буркнул я. — Теперь буду работать при Синоде.

— Не самая лучшая работа, — отмахнулась собеседница. — Скучная. Не то, что раньше.

— А что “раньше”? — не понял я.

Лада обернулась ко мне и удивленно подняла брови:

— А ты разве не знаешь?

— Да откуда мне? Я только месяц назад стал Святогоровым.

— А, да. Прости.

Девушка наморщила лобик, словно бы раздумывая, рассказывать мне или нет. А затем воровато осмотрелась по сторонам:

— Ну, раньше храмовники — бесоборцы охотились на чудищ всяких. Одержимых ловили. Этим занимались мой прадед и дед. А теперь чудищ почти нет. Или совсем нет.

— О как… — только и смог выдавить из себя я.

— Ага. Ну, мы пришли.

Девушка остановилась у двери со знаком лекарской комнаты. Толкнула створку, и обернулась ко мне:

— Еще увидимся, — улыбнулась она, став на редкость красивой. А затем послала в мою сторону воздушный поцелуй. И торопливо скрылась за белой створкой. А через секунду, за дверью послышался глухой удар. И удивленное восклицание:

— Ну куда же вы так торопитесь. Не ушиблись?

— В-в-роде нет, — послышался неуверенный голос Лады. — Ай. Хотя, наверное, да.

Я улыбнулся и направился прочь. Синяки и ушибы, если такие есть, уже забота лекаря. А я, пожалуй, пойду прогуляюсь по корпусу. До конца вводной лекции оставалось еще полчаса.

* * *

— Алексей Викторович, можно вас на минуту?

Катерина взяла начальника охранки за локоть и отвела в сторону.

— Да что еще? — недовольно спросил Калинин, когда они спустились с кафедры и вышли за дверь, покинув лекционную. — Что за ЧП?

— Именно ЧП, — кивнула Катерина. — Полчаса назад Добрынина и Чехова отправили в лекарский факультет.

Калинин остановился, удивленно посмотрел на внучку:

— И? Ну отлежатся там денек и вернутся.

— Боюсь, деньком тут не обойтись, — покачала головой Катерина. — У Добрынина сломаны почти все кости. Чехов чувствует себя немногим лучше. Оба под интенсивным наблюдением лекарей. Даже если светлые смогут срастить кости — процесс реабилитации займет до полугода.

— И кто же их так?

— Опросили Вольгина и Кожемякина. Но они ничего не сказали. Но слухи, которые распространяются по Академии говорят, что это был Святогоров.

Алексей Викторович задумался. Между Святогоровым и Добрыниным давно было некое… недопонимание. Еще с той самой минуты, когда они впервые встретились в магазине. Именно так значилось в доносе. Но теперь вопрос решился. Во всяком случае, старик на это надеялся. Добрынин не осмелится на открытую войну. Да и дуэль будет для него смертным приговором. Хотя, как знать. А вот на учебу, Добрынин теперь поехать не сможет. Это плохо. Потому что на факультете должно было быть двенадцать человек. Такова традиция.