Беспокойная жизнь одинокой женщины (сборник)

Теперь по тому пункту, что был выше. В смысле, по поводу того, что я тогда влюбилась. Когда женщина впервые влюбляется в сорок лет – это смерч, торнадо, тайфун, ураган – стихия! За эти слова я отвечаю. Первый мой брак был незрелым, дурацким. Первый муж меня, восемнадцатилетнюю соплю, сильно потряс красотой, утонченностью (как мне казалось), талантом (как, опять же, казалось) и полным безразличием к реалиям жизни. Чем все это кончилось – известно. Во втором браке я хотела обрести устойчивость, надежность, спокойствие – крепкий тыл. Второй муж всем этим моим потребностям идеально отвечал: верный, заботливый и страшно положительный. Но перемен и трудностей он не перенес. Еще важно то, что он не смог пережить мой успех – или слабак, или мало любил. А скорее всего – и то, и другое. Бог ему судья.

Так вот, в свои сорок я, еще молодая (будьте доброжелательны), успешная, ухоженная женщина, влюбилась – в первый раз в жизни всерьез. До этого, видимо, было некогда – то дети, то учеба, то мужья, то бизнес. Влюбилась до обморока, до кишечных колик (правда-правда, даже вызывали «Скорую» – сказали, что это нервное). Но опять, увы, в объект недостойный. Поняла я это, честно говоря, сразу, хоть и пыталась кривить душой – перед самой собой. Но так, видимо, часто бывает с красивыми и успешными женщинами – в смысле, объект выбирают недостойный. Мой возлюбленный был артистом эстрады. По-старому – конферансье, по-новому – ведущий корпоратива. С чем-чем, а с разговорным жанром у него было точно все в порядке. Языком молоть – не мешки ворочать. Но я попалась, как подросток в пубертате.

Познакомились мы с ним на корпоративе. Он его, собственно, и вел – ярко и самозабвенно. Деньги зарабатывал – это да, но тут же быстро и легко делал им ручкой. Кабаки, гулянки, друзья. Был хорош собой – высок, ладен, синеглаз. Изысканно носил костюмы и курил сигары. В общем, я пропала. Но если я пропала в переносном смысле, то он – в прямом. Три дня у меня – нежится, мурлычет, цветочки поливает. Я ему – кофе в постель, гренки с малиновым джемом. А он отлежится – и в бега. Неделями отсутствовал, мобильный – вне зоны доступа. Я превратилась в законченную неврастеничку, даже в кардиограмме нашли изменения.

Но у него была замечательная мама. Звали ее Светлана Осиповна. Больше всего на свете Светлана Осиповна любила продукты. На рынке она самозабвенно ходила часами по рядам – брала в руки помидор, огурец, жала, изучала, гладила, нюхала зелень, мяла мясо, пробовала творог и подсолнечное масло. Продавцы не раздражались – видели в ней профессионала. Уважали. А придя домой, Светлана Осиповна начинала священнодействовать – принималась за обед. Первое могло быть одно, но вторых блюд – точно два: мясное и рыбное, кому что захочется. Борщ только на мозговой косточке, компот только из свежей вишни, пироги не на два дня, а на день, например чесночные пампушки к обеду. К вечеру блинчики, сырники, гречневая каша с грибами и жареным луком. Ей, например, ничего не стоило испечь к утреннему кофе ватрушки. Словом, легких путей она не искала. Подай она яичницу с сосисками, к примеру, на ужин, ее мужчины – муж и сын – восприняли бы это как оскорбление. Да она и не пыталась. Кроме того, в доме у нее была идеальная, непостижимая чистота – как в операционной. Она даже гладила мужские носки и складывала их по цвету – справа светлые, слева темные. Предложить мужу или сыну надеть дважды одну рубашку? Господь с вами! Словом, она была хлопотунья. И еще женщина честная. В начале нашего знакомства она посадила меня на кухне напротив себя, подперла лицо ладонью, посмотрела грустно, тяжело вздохнула и сказала, что ей меня искренне жаль.

– Ну зачем он тебе? Ты еще молодая, красивая, богатая. Тебе мужика надо серьезного, стабильного. А мой Илюша? Такие никогда не остепенятся.

Но я хотела заполучить его всего и безраздельно. Жаждала тотального владения собственностью – я же давно в бизнесе.

– Люблю, – сказала я твердо.

– Ну, если так, – уважительно вздохнула она, – смотри, девочка, я тебя предупредила. И еще – учись.

Я удивилась. Мне казалось, что учиться мне нечему. Я и так вполне удалась, но Светлана Осиповна со мной не соглашалась.

– Илюша привык ко всему этому. – Она обвела руками свое хозяйство. – Избалован до предела. Хочешь его получить – тебе надо хотя бы приблизиться ко мне, – тихо сказала она, смущаясь и опуская глаза.

– Ну, знаете, это невозможно, – вполне искренне возразила я. – У вас талант, а тут, знаете, учись не учись. Щи, в конце концов, я сварить сумею.

– Какой талант? – удивилась она. – Я выходила замуж – только яичницу и умела делать. Это все терпение и любовь к близким. Ведь кто-то говорил про любовь? – ехидно поинтересовалась она.

– Знаете, мне проще держать повара и домработницу, у самой времени на это не хватит.

– Нет и еще раз нет, – жестко возразила Светлана Осиповна. – Только ты сама и твои руки. Иначе все это не имеет смысла, иначе это просто не оценят.

– А ваши, ну, они ценят? – осторожно поинтересовалась я.