Беспокойные

Они стояли перед продуктовым магазином.

– Пойдешь в новую хорошую школу. На новой работе много платят. Будем жить в тихом городке.

Ее голос выл трубой, а слова звонко били треугольником. Деминь вспомнил годы без матери, проведенные с йи гонгом в молчаливом доме на 3-й улице, и увидел такую тишину, в которой слышно, как моргаешь.

– Я не поеду.

– Я же твоя мать. Мы поедем вместе.

Хлопнула дверь продуктового. Вышла с двумя целлофановыми сумками миссис Джонсон – соседка.

– Когда я жил в Китае, тебя со мной не было, – сказал Деминь.

– Тогда с тобой был йи гонг. Я зарабатывала, чтобы привезти тебя сюда. Теперь все по-другому.

Он отнял от матери руку.

– Что по-другому?

– Тебе понравится во Флориде. Будешь жить в большом доме, в собственной комнате.

– Не хочу комнату. Хочу жить с Майклом.

– Ты ведь уже переезжал. Было не так трудно, правда?

Цвет на светофоре сменился, но миссис Джонсон оставалась на их стороне улицы и следила за ними. Юниверсити-авеню не похожа на Чайна-таун, где они жили до переезда к Леону в Бронкс. В этом квартале не было других семей из Фучжоу, и люди иногда смотрели на эмигрантов так, будто их язык взялся из какой-то дыры.

Деминь ответил на английском:

– Я не поеду. Отстань.

Она замахнулась. Он отскочил, когда она бросилась на него. Потом мама его обняла – он терся щекой о снег на ее куртке, прижимался носом к груди. Слышал, как под одеждой бьется сердце, громкое и решительное, и, пока не растаял, заставил себя вывернуться из ее рук и побежал по кварталу с хлопающим по спине рюкзаком. Она топала за ним в резиновых сапогах, вскрикивая, когда поскальзывалась на тротуаре.

Они жили в маленькой квартирке в многоэтажном здании, и мать Деминя мечтала о доме, в котором будет больше комнат. Мечтала о тишине. Но Деминь был не против шума, ему нравилось слышать, как соседи ссорятся на английском, испанском и других языках, которых он не знал. Нравились топот ног и скрежет стульев, сальса, меренга и хип-хоп, футбольные матчи и «Колесо фортуны», мигающие из-под дверей и в щели в потолке, звенящие батареи и смыв туалетов. Он слышал, как другие матери кричат на других детей. В этом здании обитал целый город.

За ужином о Флориде не говорили. Деминь с Майклом посмотрели на Джорджа Лопеза и Веронику Марс, пока мать Деминя складывала выстиранное белье с прошлой недели. Леон работал на бойне в ночную смену. Сестра Леона, Вивиан, – мать Майкла – еще не пришла. Деминь лежал на одной стороне дивана, вытянув ноги на середину, а Майкл – на другой, как зеркальное отражение, и всё еще вспоминал Трэвиса Бхопу.

– Как он брякнулся! – Пятки Майкла стучали по подушкам. – Он это заслужил!

А что, если во Флориде будут такие большие комнаты, что они друг друга не услышат?

Мать натирала руки кремом. «Теперь ты – мой дом», – сказала она. Ранее Деминь вызвался купить ей в продуктовом сигареты и украл там «Милки Уэй». Он поделился половиной с Майклом, пока мать не видела. «Зашибись, Деминь!»

– Майкл слопал свою часть в один присест и смотрел на Деминя с таким восхищением, что тот понял: всё будет хорошо. Если с ними будет Майкл, если он не останется один, можно и переезжать. Мать не узнает о его наказании в школе, а они с Майклом найдут новых друзей. Деминь представил себе пляжи, песок, океан, как будет ходить в шортах на Рождество.

Поздно ночью или рано утром Деминь проснулся от удара по матрасу в другом конце спальни: мать шепталась с Леоном, пока Майкл дрых на спине. «Иди в жопу», – сказала мать. По улице прокатились снегоуборщики, отскребая асфальт.

Несмотря на все усилия, Деминь опять уснул, а когда прозвенел будильник, Леон всё еще спал, Майкл был в душе, а мать – на кухне, в рабочей форме: черных штанах и черной юбке; недокуренная сигарета тлела на краю пустой банки. Длинный и мягкий пепел постепенно опадал.

– Когда переезжаем?

Батарея звенела черными точками. Волосы матери были завиты неподвижным нимбом, очки казались заляпанными и жирными.

– Не переезжаем, – сказала она. – Торопись, а то опоздаешь в школу.

День всё же сохранил особенное свечение после отмены Флориды, хотя за пляжи и было обидно, даже когда Трэвис Бхопа сказал возле столовой этим своим вампирским акцентом «Я тебя убью». Понятно, что он говорил глупости и другим детям вроде «Я сожгу твой дом и сожру твои уши». На самом деле Трэвису не хватало союзников и подмоги. После школы Деминь и Майкл пришли домой вместе, открыли квартиру ключами, которые выдали им мамы, раскопали в холодильнике пачку риса и нарезку – влажные розовые кружки ветчины. Они наловчились готовить еду, которую даже их друзья считали отвратительной. Позже по такой еде Деминь будет скучать больше всего: жареный рис и салями, присыпанные чесночным порошком из большой пластиковой бутылки, лапша быстрого приготовления в кетчупе с американским чеддером и табаско.