Беспокойные дали

— С чем я вас Андрей Семенович от души и поздравляю, — Веденеев протянул и пожал Платонову руку.— Официально вам сообщат, как только в училище придет выписка. Я думаю, это произойдет дней через пять, а пока об этом знаем я и вы. Естественно, об этом узнают и иностранцы. Как говорится, шила в мешке не утаишь. Поэтому мы совместно должны организовать вашу работу так, чтобы и польза была и никакой утечки не произошло. Вы понимаете, что я имею ввиду?

— Ваше приватное сообщение о зачислении меня соискателем в академию, это что некий задаток за откровенность? — сухо поинтересовался Платонов.

— Ну, зачем же вы уж прямо так, — разочарованно протянул Веденеев, — просто я хотел сделать вам приятное. И всё! — он пристально посмотрел на Платонова, — а вы уж сразу делаете далеко идущие выводы. Мы служим одному государству и интересы у нас общие. Не так ли?

Андрей утвердительно кивнул.

— Продумайте, как лучше построить свою работу. Шарахаться не надо. Туману напускать и отгораживаться ото всех и вся, тоже не следует. Всё должно идти естественным путем: преподавание, наука, курсанты, общение с ними. Может быть, со временем будет резон кого-то из них привлечь к работе. Взять толкового парня. Дать ему на самостоятельную разработку какую–нибудь тему. Пусть дерзает, да и вам помощь. Короче, здесь надо подойти творчески. Мы ничего вам навязывать не собираемся. Наш долг предупредить, а вы сами решите, как сделать лучше…

Веденеев встал, глянул на часы:

— О, через полчаса начало офицерской физподготовки. Пойду, погоняю в волейбольчик. А вы, насколько я знаю, отдаете предпочтение большому теннису и плаванию?

Платонов тоже встал:

— Рад был познакомиться, — протянул он руку.

— Ну, насчет радости — не знаю, можно ли верить. Встрече с нами обычно мало кто радуется, — улыбнулся Веденеев. — Хотя мы обычные военные люди и, как и все военные, исполняем свой гражданский долг. Я вас провожу…

Испытания проходили гладко. Каждый опыт давал интересные результаты, которые сразу и не успевали осмысливать, но прерываться не хотелось, уж больно информативной была эта серия. Правда, в душе появилась нарастающая тревога: уж больно гладко все идет, не к добру такое везение…

…Было около девяти вечера. Дневную программу работ выполнили. Отсняли кучу осциллограмм, но распутывать хитросплетения линий и импульсов было некогда.

«Потом, потом — думал Платонов, — в субботу и в воскресенье спокойно во всем разберусь, а сейчас, пока всё на мази, надо бы попробовать на сверхкритическом режиме. Только бы выдержала конструкция!..»

— Дима, — обратился он к Полухину, — а что если мы сделаем ещё один запуск и выведем установку на максимум? Надо же когда-то это сделать.

Дима молчал.

— Ну, чего, в самом деле? Все основные опыты мы провели. Новую серию начинать рано, да и для этого нужно кое-что перемонтировать в системе измерений. Так что даже если что-то получится не так — есть время обдумать. Понимаешь, — убеждал Андрей больше себя, чем Полухина, — на этом режиме никто никогда опытов не проводил. А в реальных условиях он–то и является основным.

— Раз надо, значит надо, — как всегда немногословно ответил Полухин. — Пойду скажу, чтобы снова зарядили кинокамеру и можно начинать.

…Привычный рокот двигателя на мгновение прервал мощный, раскатистый хлопок. Истерично задергалась в подвеске, газоотводная труба. Стрелки приборов шарахнулись к предельным отметкам. В пультовой что-то с треском разлетелось.

— Разорвало батарейный манометр! — заорал Дима, силясь перекрыть вибрирующий грохот газовых струй.

Платонов нажал «Аварийный стоп!» Грохот оборвался. Звенящая тишина заложила уши. В волосах, в складках одежды, на стеклах приборов, на стене и даже на потолке блестели капли ртути.

— В пультовую никому не входить! — заорал Платонов участникам экспериментов. — Стенд привести в исходное. — И уже обращаясь к Полухину: — Дима, уходим. Пультовую я опечатаю своей печатью. Без меня — не вскрывать! Иван Кузьмич, проконтролируйте порядок на стенде, опечатайте дворик своей печатью и уводите всех отсюда.

Малахов понимающе кивнул и скрылся в огневом дворике.

— Дмитрий Федорович, — позвал Платонов Каляева, — вызовите сюда дежурного врача. Скажите, что есть небольшие проблемы с рабочим веществом, пусть глянет, что делать.

Прибывший дежурный врач, заглянув в пультовую присвистнул: «Вот это вы, братцы, поработали!» Позвонил от дежурного в лазарет и приказал, чтобы фельдшер принес два комплекта госпитальной одежды и полиэтиленовые мешки для вещей.

Андрея и Диму помыли в душе, переодели в полосатые пижамы и разместили на ночь в пустующей инфекционной палате лазарета. Вещи отправили на санобработку.

Утром в палату прибыли начальник медицинской службы училища и врач флотской санэпидстанции. После пристрастного осмотра и опроса пострадавших вручили одежду и отпустили на кафедру, приказав никуда не отлучаться.

О случившемся происшествии доложили начальнику училища. Тот вызвал начальника кафедры и приказал провести подробное расследование. Виновных строго наказать в приказе, а все эксперименты прекратить.