Беспощадный рай

Я не добавляю, что ее мать погибла при взрыве заминированного автомобиля, когда Джулия была ребенком. Кажется мне, что она не особо хотела бы, чтобы я об этом распространялся. Я также не рассказываю о ее годах на домашнем обучении или чрезвычайно закрытом образе жизни, прежде чем в тринадцать лет ее отправили в Вермонтскую школу-интернат для ультра-богатых детей. Похоже, тогда в ней проснулась бунтарка, потому что, покинув отцовский дом, она начала попадать в неприятности.

Сразу после окончания школы в восемнадцать лет ее арестовали за кражу в магазине. Обвинения были сняты — папино влияние, без всякого сомнения, — вот только кто-то в папочкиной службе безопасности забыл стереть ее отпечатки пальцев из полицейской базы данных.

Ошибка, которую я бы никогда не совершил, зато их промах помог мне.

После ареста нет ничего в досье ФБР. Ни ее фальшивой фамилии, ни какого-либо известного адреса. В Интерполе и в АНБ тоже, а они знают всех. Следовательно, она отлично заметала следы.

Следовательно, она впечатляет меня все больше и больше.

— Аха. Почему тогда именно у тебя они украли подгузники?

Мои губы растягиваются в улыбке.

— Судя по всему, она с приятельницами воруют только у плохих парней. Так или иначе, я оказался в их списке.

— Это все объясняет, — выдает Деклан после минутного молчания.

— Что?

— Почему она тебе нравится.

— Я не понимаю.

— Она — благодетельница. Твой криптонит.

— С чего, мать твою, ты это взял? Ты не видел меня с женщиной с тех пор, как я заменил Лиама.

— Он и сказал мне.

Я стискиваю зубы. Сейчас должно быть интересно. Досадно, но интересно.

— Что именно он сказал?

— Что единственный раз в жизни ты ослабил бдительность из-за женщины, которая была так влюблена в мужчину, что отдала жизнь во имя его спасения.

— Не отдавала она жизнь, — ворчу я сквозь стиснутые зубы. — И спас его я.

Я не вижу Деклана, но знаю, что сейчас он выпускает кольца дыма и пренебрежительно размахивает рукой в воздухе.

— Детали, детали. Суть в том, что она была благодетельницей. Самоотверженной. Щедрой. Как и эта девчонка.

— Она воровка.

— Воровка-филантроп, — самодовольно поправляет он. — Забирает у плохих парней и жертвует краденное на благотворительность. Если это не определение благодетеля, то я не знаю, что это такое.

Когда я слишком долго молчу, Деклан говорит:

— Я знаю, что ты сидишь там и пытаешься придумать, как бы со мной поспорить, вот только проблема в том, что ты сам понимаешь, что я прав.

— На самом деле я представлял себе твою медленную и мучительную смерть от отравления.

— Пфф. Яд — оружие женщины. Ты просто пустишь мне пулю в лоб.

— Заманчивая мысль. Я сейчас вешаю трубку.

— Не забыл ли ты случайно сказать, как рад, что я пережил нашу маленькую стычку с сербами?

— Я в восторге, — невозмутимо отвечаю я и нажимаю пальцем на кнопку отбоя.

Он перезванивает мне через пять секунд.

— Мне тут набрал приятель из департамента. Федералы сейчас на месте преступления.

— Отлично. Пусть сообщат все, что у них есть.

— Есть, есть, капитан, — имитируя пиратский акцент, выпаливает Деклан.

— Деклан?

 — Хм?

— Никогда больше так не говори.

— Тебе не нравится? Это морской термин Британского Королевского флота, означающий «Да, я сделаю, как вы прикажете». В отличие от общепринятого «так точно» в ответ на приказ, который не подразумевает безоговорочного подчинения. Потому что, знаете ли, военные очень любят повиновение.

— Мне ли не знать. Я служил в армии.

Его тон становится задумчивым.

— Точно. Всегда забываю. Наверное, потому что не могу представить, как ты получаешь приказы от кого бы то ни было. Держу пари, тебя постоянно наказывали, верно?

— Надо было пристрелить тебя сразу, — бормочу я и снова вешаю трубку.

Несколько долгих мгновений я просто сижу и думаю. Когда у меня начинает урчать в животе, я понимаю, что уже несколько часов ничего не ел. Я направляюсь на кухню, чтобы перекусить, но останавливаюсь в гостиной, прислушиваясь.

И снова этот звук. Низкий стук, как удар о стену.

Он доносится из коридора, который ведет в комнату для гостей, где находится Джулия.

Через несколько секунд я барабаню костяшками пальцев по двери ее комнаты.

Наступает пауза, прежде чем дверь открывается. Пауза, во время которой мне на удивление трудно не начать колотить кулаком по дереву и кричать. Затем ручка поворачивается, дверь широко распахивается, и вот Джули передо мной.

Раскрасневшаяся, взъерошенная, тяжело дышащая.

Комната за ее спиной превратилась в развалины.

Я позволяю своему взгляду поблуждать по перевернутой мебели, скошенным картинам и кровати, лишенной простыней. Прикроватная тумбочка оказалась придвинутой к вентиляционному отверстию на потолке. Шторы валяются кучей на полу.

Я скрещиваю руки на груди, прислоняюсь плечом к стене и мягко говорю:

— А я смотрю, ты занималась перестановкой.

— Я искала камеры.

— И выход.

— Да.

— Тут нет ни того, ни другого.

— Я это уже поняла, спасибо.