Беспощадный трон

Николай усмехнулся, но как-то грустно.

— Неважно. Я знаю своего брата. Привести тебя сюда было равносильно объявлению ему войны. А теперь иди в кровать. Ты больна. Я не могу вызвать сюда врача, и последнее, что мне нужно, — это вернуть Кириллу холодное тело.

Сзади ко мне подошел мужчина помочь мне встать, и Николай наблюдал, как меня выводят из комнаты.

— Я думала, ты собираешься убить его, — напомнила я Николаю, оглянувшись через плечо.

Он промолчал, оставив свои загадочные слова крутиться у меня в голове.

Николай не выпускал меня из комнаты до ночи, и большую часть дня я провела за чтением английской книги, которую нашла в комоде, время от времени прерываясь на сон.

Он ждал меня в библиотеке. В вычурном камине горел огонь, а на маленьком столике стоял ужин, включающий в себя что-то пахнущее, как томатный суп, и кусок сухого черного хлеба. Я набросилась на еду, как голодный волк. Николай усмехнулся, наблюдая за мной. Он больше не связывал мне руки, и я наслаждалась свободой, поскольку могла сама себя покормить.

— Не ешь слишком быстро. Тебе нужно притормозить.

Он сел с противоположной стороны от меня. К камину были придвинуты два огромных кожаных кресла. С одной стороны от огня лежала вилка для гриля, а с другой — странная сковорода с отверстиями на дне.

— Это для каштанов, — сказал Николай, проследив за моим взглядом.

— Ты не связал мне руки, — заметила я через некоторое время. Я ненавидела гадать, собирается ли он снова ограничивать мою свободу. Мне нравилось управлять своими ожиданиями.

Николай склонил голову.

— Я решил посмотреть, что из этого выйдет. Я обдумал все способы не дать тебе сбежать и умереть от переохлаждения в лесу, и остановился на самом эффективном. Честности.

— Честности? — переспросила я, тревога скрутила мой желудок, вытесняя ужин.

Губы Николая изогнулись в понимающей ухмылке, словно он держал все карты и знал это, в то время как у меня была проигрышная комбинация.

— Ты мне нравишься, Мэллори. Ты не производишь впечатление влюбленной дурочки или пленницы, поэтому я сделал вывод, что ты до сих пор оставалась с моим братом только потому, что он лгал тебе.

— Кирилл не лгал мне. Я знала о помолвке, — указала я, не понимая до конца, почему пыталась убедить Николая не проливать свет на то, что он считал ложью Кирилла. Я боялась, внезапно осознала я. Я была до смерти напугана тем, чего не знала.

— Верно. Меня это удивило. Полагаю, он думал, что все еще может выкрутиться, — размышлял Николай. — Но есть и другие вещи. Я забыл выразить тебе свои соболезнования в связи с утратой. Твоего отца, Генри.

Николай наклонился и наблюдал за мной с волчьим напряжением, от которого меня бросило в дрожь. Его проницательные глаза улавливали каждую вспышку моих эмоций — от удивления и шока до боли.

Он улыбнулся.

— Упс. Ты не слышала новости? Твой отец скончался под присмотром Кирилла всего несколько ночей назад.

— Когда именно? — оцепенело спросила я.

— Хм, давай подумаем. Примерно три ночи назад.

Ночь в убежище. Ночь, когда он пришел ко мне, обнял меня, спал рядом и показал мне татуировку над своим сердцем. Мой желудок снова скрутило, когда осознание того, что Генри мертв, обрушилось на меня подобно приливной волне. Я уронила ложку и откинулась на спинку кресла.

Николай наблюдал за мной, склонив голову набок, как инопланетянин, изучающий человеческие эмоции.

— И никаких слез по старому доброму папе?

— У нас были не очень хорошие отношения, — сказала я ровным голосом.

Наконец шок отступил настолько, чтобы я могла что-то почувствовать. Генри был мертв. Мой отец был мертв. Большую часть моей жизни ему отводилась роль злодея, и это лишь усугубилось с той ночи, когда мы сбежали из Вудхэйвена и стали вместе бороться за выживание. Между нами не было любви, и все же он был моей семьей. Я не знала, как относиться к его потере, но я точно знала, что чувствовала из-за того, что Кирилл скрывал это от меня.

— Это еще не все, — добавил Николай, как раз когда эмоциональная буря внутри меня немного утихла. Он постучал пальцем по бумажной распечатке на маленьком столике рядом с собой, а затем передал ее мне.

— Доктор Петров работает на братву, и он был более чем счастлив предоставить записи о твоем пребывании в больнице.

Новая боль и тревога захлестнули меня. Я больше не могла этого выносить. Меня и так тошнило, а голова кружилась половину времени. Дрожащими пальцами я потянулась к бумаге, опустив глаза и просматривая напечатанные слова. Все было заполнено медицинскими терминами, и я едва могла выделить что-либо полезное в своем нынешнем состоянии смятения.

— Что тут написано?

— Ну, это не совсем понятно, но выводы можно сделать, основываясь на твоих симптомах, — сказал Николай, вертя в руках нож, который где-то раздобыл.

Мне следовало бы больше беспокоиться об этом ноже, чем о словах, которые были четко выделены на бумаге.

Текущая форма контрацепции: имплант.

Состояние: срок действия истек, исходя из концентрации гормонов в крови.