Беспредел (Современные криминальные истории)

А тут выяснилось, что Корев с утра не вышел на работу, дома его не было, он вернулся в Буденновск лишь в конце дня, в сумерках, на машине с чеченскими номерами. Это наводило на некоторые мысли.

Когда Корев увидел Платонова, то заулыбался, будто встретил близкого родственника:

— Николаи-ич!

Свое отсутствие Корев объяснил тем, что ночевал у Мурата (и Мурат, и Умар ночью действительно находились в Буденновске, никуда не выезжали, это Платонов уже знал). Накануне засиделся в гостеприимном чеченском доме, выпил много водки и там же завалился спать. Утром от него разило, как от ликеро-водочного завода, поэтому он на работу не пошел. Пробовал позвонить — не дозвонился. Версия, конечно, правдоподобная, но для окончательного укрепления ее надо было переговорить с Муратом. И с Умаром. Чеченцы подтвердили то, что сказал Корев. Но вот какая вещь — имелись кое-какие расхождения в их рассказе. В мелочах. Именно за них и зацепился Платонов. Снова допросили Корева. Потом — Мурата и Умара. И понял: Мурат и Умар имеют самое прямое отношение к похищению Романа Пономаренко.

И Корев имеет отношение.

Платонов арестовал всех троих.

Арестованный человек ведет себя не так, как человек на воле. Очень скоро один из арестованных признался, что на Пономаренко был сделан заказ в Чечне одним из тейпов, что с заказчиками связаны Мурат с Умаром, а Корев обычный исполнитель. Рядовой. За деньги. С милицейским удостоверением в кармане.

Корева незамедлительно уволили из рядов милиции. Задним числом, естественно. У нас это умеют делать профессионально: милиционера, совершившего преступление, увольняют из органов задним числом. Чтобы он органы своим присутствием не портил… Я бы, честно говоря, ни в коем разе не стал это делать, а служебное положение преступника рассматривал бы как отягчающее обстоятельство. С соответствующим утяжелением приговора. Тогда бы многие Коревы задумались, стоит ли поправлять свое материальное положение «гонорарами», полученными за преступление.

К этой поре подоспели и кое-какие известия из Чечни. За Романа требовали миллион долларов. Вкусы у соседей-горцев до уныния однообразны: кого бы они ни похитили — миллион долларов, и ни цента меньше.

Но миллиона долларов ни у старшего Пономаренко, ни у краевой прокуратуры не было, поэтому ответ прозвучал жестко:

— Нет! Если что и возможно, то только обмен. Младшего Пономаренко — на двух преступников. На Мурата и Умара.

Тогда с чеченской стороны донеслось масляное, пахнущее молодым кислым вином и шашлыком:

— Роман хорошо питается, за столом сидит вместе со старейшинами тейпа.

В ответ прокуратура произвела арест еще двух чеченцев, и предложила новый вариант обмена: четверых на одного.

Тейп-похититель согласился обменять четверых на одного, но запросил деньги: на этот раз двести пятьдесят тысяч «зеленых».

В ответ прокуратура вновь произнесла: «Нет! Только обмен. Плюс будет закрыто уголовное дело в отношении бывшего старшего лейтенанта милиции…»

Это была игра, некое психологическое перетягивание каната: кто кого? Селюкову и Платонову стало известно, что Умар — близкий человек, родственник главы тейпа. В результате тейп согласился на обмен.

Из Ставропольского края на блок-пост в Курском районе — самом неблагополучном в смысле налетов с чеченской стороны, тут боевики все время кого-нибудь похищают — выехала группа во главе с заместителем прокурора края Владимиром Ложниковым. Но чеченцы на «обменный» пункт не явились.

Прокурор края тем временем подключил сильных мира всего — в Нальчике проходило крупное правоохранительное совещание, на котором присутствовали президенты нескольких республик. Помочь Селюкову взялись Валерий Коков, Руслан Аушев, Александр Лебедь. Снова прошли переговоры. И Ложников опять выехал на обменный пункт.

И опять впустую.

…Я в это время находился в Ставрополе, тоже ждал обмена — очень хотелось присутствовать при развязке этой истории, может быть, даже сфотографировать сам акт передачи Романа Пономаренко в руки Ложникова, но не тут-то было: чеченская сторона все время уходила от контактов, от встреч, затягивала, вела свою игру, а может, просто боялась: ведь за похитителей взялись не только российские власти, взялись соседи чеченцев, взялись родственники похищенного… Я же так и не дождался обмена и, расстроенный, уехал в Москву.

Самое тяжелое, самое страшное, самое гнусное, что может быть на свете, — это похищение человека. К сожалению, всем нам, живущим в России, приходится думать, что похищениями ныне занимается вся Чечня, это становится там государственным делом. Увы! Уже и в Ставрополе, и в Москве известно, какие тейпы занимаются воровством людей, кто за ними стоит, и надо полагать, возмездие придет к ним: в один прекрасный момент все кончится…

Дней через десять из Ставрополя позвонил Александр Сучков, старый мой товарищ, работник краевой прокуратуры.

— Все, обмен произведен. Роман Пономаренко дома…

— А как с этим бывшим милицейским старлеем, и вообще…. С Умаром этим… с Муратом?

— Находятся в Ставропольском крае, мы их не выдали, все пойдут под суд!