Бессердечная Аманда

Если уж Луиза не торопилась за него замуж, то он хотел, чтобы она по крайней мере родила ему ребенка.

То есть желание иметь от нее ребенка было вторичным, важнее для него была нерасторжимость уз, которые их связывали. Он видел, что как раз с этим дело обстоит не самым лучшим образом. Их беседы утратили былую остроту и свежесть, и если бы не Генриетта, то квартира напоминала бы читальный зал библиотеки, где посетители молча скользят мимо друг друга, как тени. Рудольф уже не находил объяснения тому, что они вместе, если не считать счастливого случая, который свел их много лет назад. Только по ночам все было по-прежнему прекрасно – ночью им всегда было хорошо друг с другом, они словно торопились наверстать упущенное днем.

Когда он завел речь о ребенке, Луиза посмотрела на него так, словно ослышалась. Она сидела с открытым ртом, на лице у нее застыла ироничная и в то же время немного удивленная улыбка, как будто она пыталась понять, не дурачат ли ее. Она еще не успела произнести ни слова, но он уже обиделся. Что тут непонятного, сказал он, – ребенок, обыкновенный ребенок с руками и ногами, с головой и с задницей.

Мир вокруг сразу стал черно-белым, в груди словно переполнился какой-то сосуд, содержимое которого хлынуло наружу, но он взял себя в руки и не вспылил. Он сказал: может же человек раз в жизни сказать что-нибудь смешное, он просто хотел ее развеселить. Он встал и попытался выйти из комнаты, но Луиза удержала его, схватив за руки. С чего вдруг ребенок? – спросила она недоуменно. Любое объяснение выглядело бы жалким лепетом, не говоря уже о том, что оно было бы унизительным. Он молча высвободил руки, вышел из дому, сел в машину и. до ночи ездил по городу. Кажется, он с кем-то общался – да, в одном погребке он познакомился с мужчиной, от которого только что ушла жена и который сказал ему, что на ее месте он бы уже давно сбежал. Но он не напился с ним.

На следующий день он сказал Луизе, что еще раз все как следует обдумал и его идея кажется ему сегодня такой же странной, какой она показалась ей вчера. От человека его возраста ждут уже более серьезных предложений, но пусть она не беспокоится, он впредь обещает держать себя в руках. Он представляет себе, как она вчера была шокирована; жаль, что он не представил это себе раньше, вовремя. Он должен сказать ей всю правду, хотя от этого будет выглядеть в ее глазах еще глупее: он вообразил, что она сама хочет ребенка, но не решается говорить об этом из деликатности, ввиду его возраста или из-за его работы, и он хотел избавить ее от этих колебаний. Он хотел угадать ее желание – вот каким можно быть слепцом.

Так же как и вчера, Луиза не знала, как относиться к его словам – говорил ли он искренне, или это в нем кричала его обида? У меня она даже ответила, что он прав, что она действительно уже не раз думала о ребенке (она сказала: о втором ребенке), но молчала по разным причинам. Но он может ей поверить: его возраст совершенно точно не был одной из этих причин. Он постоянно говорит о своем возрасте, как алкоголик о своей алкогольной зависимости, о которой ему напоминает абсолютно все, что бы с ним ни происходило. А она до сих пор откладывала разговор о ребенке не из деликатности, а просто из-за своей нерешительности. И завести ребенка еще совсем не поздно, и даже нет нужды торопиться. Вполне возможно, он этого не знает – в его распоряжении осталось гораздо больше времени для производства детей, чем у нее для родов. Потом она сказала, что вчера, когда он, хлопнув дверью, ушел из дому, у нее потеплело на сердце и она почувствовала прилив нежности и благодарности.

Рудольф смягчился, но чувства удовлетворения у него не было. На первый взгляд казалось, что она в очередной раз проявила беспомощность и таким образом дала ему возможность живого участия. Однако он через какое-то время рассудил, что ему просто заткнули рот – как это еще можно иначе назвать? Ему пришло в голову, что откровенность тоже может быть уловкой. Поскольку он был помешан на своем страхе вольно или невольно принудить ее к чему-нибудь, что не отвечало ее натуре или привычкам, то в следующий раз заговорить о ребенке он соберется еще очень не скоро. В сущности, она намекнула ему, чтобы он ждал, пока она сама не вернется к этой теме, в этом и заключалось принуждение, и он подумал: «Похоже, мне придется ждать долго».