Бессердечное небо

Когда мы встали на ноги, мы танцевали и танцевали, наши друзья присоединились к нам, пока мы не оказались в окружении лучших людей, которых я знаю, и с новыми напитками в руках.

По мере того, как продолжалась ночь, и я становился все менее трезвым, казалось, что каждый повстанец в Берроуз хотел подойти и поговорить со мной, восхваляя звезды за то, что они освободили меня от моего позора.

Это был своего рода обратный комплимент, но я принял его, потому что, черт возьми, я никогда не думал, что такая реальность вообще существует. С тех пор как меня осудили, я полагал, что так или иначе проклял себя навсегда. В тот день я многим пожертвовал во имя своей королевы, и я должен был задуматься, не планировали ли звезды всегда вернуть мне ее. Потому что, создавая карту наших отношений, я видел, с какими испытаниями мы столкнулись. От борьбы за то, чтобы оставаться вместе, даже когда отношения противоречили закону, до угроз Сета, когда он раскрыл нас, и до того дня, когда Кайли разоблачила нас, а я сделал выбор в пользу защиты Дарси, вместо того чтобы тащить ее за собой.

Голубок всегда выступала против любого, кто шел против нас, она даже требовала, чтобы я заявил о ней перед всем миром, зная, что мой статус уничтожит ее. И я должен был думать, что то, что я, наконец, подчинился ее желаниям и отпустил контроль, который пытался удержать, мог быть последним испытанием. Я стоял с ней в этом зале, объявив ее своей, а она в ответ объявила меня своим, несмотря на то, что мы знали, что будет нелегко, что мир может отвернуться от нас. Но вместо жизни, которую я ожидал получить из-за этого, борьбы за то, чтобы смотреть, как Дарси высмеивают в прессе, и возможности того, что она потеряет поддержку своих подданных, звезды распорядились для нас другой судьбой. И, черт возьми, иногда я ненавижу этих мерцающих засранцев, но их подарки, конечно, в какой-то степени компенсируют их дерьмо.

Дарси оттащили от меня через всю столовую, ее атаковал собственный рой повстанцев, а я продолжал встречать ее взгляд, даже не слыша, что говорит парень передо мной.

На мне повсюду были безделушки, булавки и значки, подношения от повстанцев, словно я был каким-то богом, которому они хотели поклоняться, а Дарси собирала большую кучу подарков, которые, казалось, были смесью всего, что повстанцы могли придумать либо с помощью своей магии, либо из своих собственных вещей.

В какой-то момент появилась Джеральдина с буфетом, полностью состоящим из блюд в форме колец, все с серебряным напылением, от пончиков до бубликов, от колечек для вечеринки до луковых колец.

Один из братьев Киплингов, который работал над моим судебным делом, стоял рядом со всем этим и с ужасом смотрел на всё, словно это его как-то оскорбляло, но я понятия не имею почему, хотя он стал выглядеть более заинтересованным, когда вынесли поднос с большими тортами, на глазури которых были нарисованы серебряные кольца.

Я потерял всякий интерес, когда передо мной появилась Тори. Она переоделась в облегающее красное платье и накрасила глаза серебряной подводкой.

— Мы играем в правду или действие, — объявила она, указывая на Наследников и группу Оскура, включая Данте и Розали.

— Это приглашение? — спросил я, слегка покачиваясь, когда шагнул к ней. Вот дерьмо, нетрезвые ноги.

Она протянула руки, ущипнула меня за оба соска и дернула так сильно, что я зарычал. Затем она повернулась и убежала с диким смехом, вернувшись к остальным, и я понял, что я был предметом ее действия.

— Ну, я, блядь, осмелюсь на тебя… то есть, поиграю с тобой, и тогда ты увидишь, поскольку я буду королем смелости… — Я немного замялся, затем мои глаза снова встретились с глазами Дарси, когда я обнаружил, что она окружена кругом обожающих поклонников. Она прикусила губу и поманила меня к себе.

Я бросился вперед, но не заметил стол перед собой и перелетел через него, рухнув на пол и свалив с собой три стула. Но это не заставило меня задержаться надолго, я отбил руки людей, которые пытались помочь мне подняться, и вскочил на ноги, обнаружив Сета, сидящего на стуле передо мной с тарелкой еды на коленях, в ярко-красных ковбойских сапогах, которые подходили к его шляпе.

— Где ты их взял? — воскликнул я.

— Где я взял что? — нахмурился он, а затем продолжил. — Кстати, я придумал для тебя другое прозвище: Профессор Не Позор, — возбужденно объявил он. — Разве это не здорово?

— Нет, — ворчал я. — Я хочу быть чем-то хорошим. Почему ты должен во все впутывать мой позор, Сет. Почему?

— Из-за твоего позора.

Я зарычал.

— А теперь его нет. И я даже больше не профессор, так что называй меня так, кто я есть.

Сет оценил меня суженными глазами, словно очень сильно задумался.

— Вамп-кольцеглазый-бездельник?

Я посмотрел на него ровным взглядом.

— Я тебя ненавижу.

— Нет, не ненавидишь. Ладно, ладно, я могу придумать лучше. Я назову тебя БДВ — Большой Дружелюбный Вампир. Оно включает в себя твой размер, дружелюбие и вампиризм.

— С каких пор я дружелюбный? — усмехнулся я, хотя и подумал, что это прозвище не так уж и плохо.