Бессердечный

Мы поднялись из подвала в мастерскую Александра Дьяка, и на радостях тот открыл бутылку шустовского коньяка.

– Выпьете? – предложил мне.

– Воздержусь, – покачал я головой. – Надеюсь, насчет броневика уговор остается в силе?

Изобретателю совершенно точно не терпелось перенести свои мысли и предположения на бумагу, но он сделал над собой усилие и подтвердил:

– Да, подходите к двум часам.

– Благодарю.

– Пока не за что! – рассмеялся Александр Дьяк, наливая себе вторую рюмку коньяка.

Я распрощался с ним, вышел на улицу и задумался, чем занять свободное время. Возвращаться домой не было никакого смысла; в итоге решил заглянуть к Альберту Брандту и подготовить его к очередному расставанию с дамой сердца.

Дождь понемногу моросил, но не очень сильно, поэтому к поэту отправился пешком. По сравнению со вчерашним днем людей на улицах заметно прибавилось; слонялись всюду констебли, спешили на занятия студенты, пользовались недолгим затишьем лоточники и уличные торговцы.

– Ужасная катастрофа! Крушение дирижабля! Взрыв летательного аппарата! – голосил один из разносивших газеты мальчишек. – Покупайте «Атлантический телеграф»!

– Дерзкое ограбление барона Дюрера! Кража во время званого обеда! Таинственное исчезновение дочери главного инспектора! – вторил ему конкурент. – Только в «Столичных известиях»!

Тут уж я не удержался, купил свежий номер «Столичных известий» и зашел в кофейню «Елена Прекрасная» позавтракать и ознакомиться с новостями. Чай в заведении не подавали, только кофе, а у меня и без того давило сердце и ломило виски; кофе заказывать не стал. Вместо этого попросил принести пакет профитролей с белковым кремом, а пока готовили мой заказ, быстро пролистал газету.

Как оказалось, Елизавету-Марию фон Нальц с кражей никто не связывал, писали исключительно о бесследном исчезновении девушки. Главный инспектор употребил все свое влияние, дабы правда не выплыла наружу, и теперь каждый постовой в городе, посматривая на красоток, держал в голове портрет пропавшей особы. Если она еще в городе, ее найдут.

«Если…» – слово это острой болью засело в сердце, и я заставил себя выкинуть мысли о Елизавете-Марии из головы.

«Всему свое время. Сначала стоит разобраться с неотложными делами, а дальше будет видно» – так уговаривал я себя, шагая по затянутым моросью улицам.

Впрочем, отвратительным расположение духа было не только у меня: Альберт Брандт ругался как сапожник, выясняя с хозяйкой заведения, кто будет оплачивать выбитое грабителем окно и сушку залитой дождем мебели.

Мне даже сделалось немного совестно.

– Мадам! – потеряв терпение, проговорил Альберт своим низким голосом, и глаза его засветились в полумраке помещения двумя призрачными огнями.

Но фигуристая дамочка знала поэта как облупленного; она немедленно подступила к нему, уткнулась в него высокой грудью и закрыла рот ладонью.

– Альберт! – промурлыкала хозяйка. – Еще одно слово таким тоном – и я как следует врежу тебе коленом между ног. Сразу перейдешь на фальцет!

Поэт откинул руку, но талантом сиятельного больше пользоваться не стал.

– Пополам? – предложил он.

– Ты просто лапочка, Альберт! – улыбнулась дамочка и отправилась отдавать распоряжения.

Мой изрядно раздосадованный неожиданными тратами приятель всплеснул руками и повернулся ко мне.

– Куда катится этот мир, Лео, скажи мне? Пытаться обокрасть поэта, подумать только! Уму непостижимо.

Я кивнул вслед хозяйке и поинтересовался:

– У вас с ней что-то было?

Поэт только рассмеялся:

– Лео, мужчина и женщина не могут прожить под одной крышей и дня, чтобы у них не возникли те или иные отношения, а я снимаю эти апартаменты третий год кряду! Разумеется, у нас с ней кое-что было!

– Развратник.

– Я однолюб! – с достоинством заявил Альберт Брандт. – Каждое мгновение жизни люблю только одну женщину. Правда, раз потерял голову от двойняшек, но это другая история. Дело вот в чем, Лео, сейчас должна нанести визит моя нынешняя возлюбленная, а наверху все вверх дном перевернуто. Времени нет совершенно.

– Не ночевал дома? – ухмыльнулся я.

– В гробу отосплюсь, – пошутил поэт. – Без обид?

– Нет проблем, – хлопнул я его по плечу. – Просто проходил мимо и решил узнать, как у тебя дела.

– Дела отлично, Лео! Все хорошо! Заходи как-нибудь в другой раз! – крикнул Альберт и убежал наверх.

Я не стал его останавливать. Не стал ни о чем рассказывать. Просто покачал головой и вышел за дверь. А там на глаза сразу попалась женская фигура в черном плаще и шляпке с густой вуалью. Выглядела Елизавета-Мария так, словно собралась на похороны.

Ежась то ли от нехорошего предчувствия, то ли от студеного ветерка, я подошел к суккубу и довольно грубо спросил:

– Какого черта тебе здесь надо?

– Не твоего ума дело, – столь же нелюбезно отозвалась девушка.

– Рискнешь показаться ему в таком виде?

Елизавета-Мария только фыркнула.

– Лео, у меня появилось к тебе предложение, – заявила она. – Взаимовыгодное.

– Верится с трудом, – хмыкнул я, развернулся и зашагал по улице.

– Дочь главного инспектора пропала, – донеслось вдруг из-за спины. – Не желаешь ее отыскать?