Бессердечный ублюдок

Я вошел внутрь и мгновенно оценил обстановку. Чтобы быть готовым, нужно знать планировку любого места. Я увидел Дмитрия и Николая, сидящих на диване перед камином. Дмитрий, старший сын Леонида и наследник криминальной империи Братвы Десолейшен, наблюдал за мной с тем же социопатическим блеском в глазах, который, как я был уверен, отражался в моих. Я слышал истории о Дмитрии, о его инициации, о том, как он зарубил пятерых человек с жестокой точностью и силой, которые даже на мгновение впечатлили меня. Несомненно, однажды он станет идеальным паханом, лидером, который заставит Сатану трусить в темноте.

Николай, младший сын Петрова, позволил медленной, язвительной ухмылке расползтись по его лицу. Возможно, он был более «легким» из них в плане жестокости, но его покладистое отношение и то, что другие могли бы счесть «мягкостью», было лишь извращенным фасадом человека, который, как я знал, однажды оторвал ногти на пальцах и ногах бедному ублюдку, подрезавшему его в пробке.

Николай не стал доставать стакан с алкоголем, а поднял бутылку виски и наклонил ее в мою сторону в знак приветствия, а затем подмигнул, поднеся ее к губам и сделав долгий глоток.

Леонид в это время разговаривал по мобильному телефону. Мои плечи напряглись, а пальцы судорожно потянулись к пистолету, просто находясь в одной комнате с этим ублюдком.

Отключив телефон, он откинулся на спинку кресла и сцепил руки, упершись ими в живот. Он медленно улыбнулся мне, что было совсем не приятно. Этот ублюдок не знал счастья, если оно не связано с перерезанием горла и купанием в крови.

Дмитрий и Николай завели между собой разговор, причем русский был слишком низким, чтобы я мог расслышать. Леонид встал и обошел свой стол, затем прислонился к краю и уставился на меня темными, непоколебимыми глазами.

— Я хотел лично поблагодарить тебя за то, что ты уладил… небольшую проблему, которая возникла у нас с Максимом прошлой ночью. — При этих словах Леонида разговор его сыновей прервался. Не отрывая взгляда от пахана, я почувствовал, как его сыновья встали и направились к нему, а затем обошли с флангов. В их лицах было то же каменное спокойствие, что и у предводителя Братвы.

— Не стоит благодарности, — сказал я, сосредоточившись на Леониде. Двух других маленьких засранцев я не боялся. — Это моя работа.

Леонид склонил голову в знак согласия.

— Ты не можешь понять, как трудно было не избавиться от этого мусора самому. — Он вынул руки из карманов и провел ими по галстуку — шелковому, кроваво-красному, того же оттенка, что просочился из сотни различных ран на человеке, оскорбившем Леонида. — Но, видишь ли, в нашем деле это будет выглядеть некрасиво. Мы не занимаемся такими грязными делами, — он усмехнулся и протянул руки. — Плохо для бизнеса, сам понимаешь. Нам нужно поддерживать имидж.

Я не понимал, зачем он все это рассказывает. Он ударил дыней по глазам бедняги. У него были отрезаны пальцы и снят скальп с черепа. Не говоря уже о других двадцати зверствах, которые я заметил на его теле. Или отсутствующих на нем. А все потому, что этот ублюдок посмотрел на восемнадцатилетнюю дочь Леонида. Его драгоценную Татьяну.

Хотя Леонида и его сыновей можно было назвать психопатами, и это было бы преуменьшением, я был уверен, что ублюдок, жизнь которого закончилась чертовски жестоко, наверняка сделал больше, чем просто посмотрел.

Такая смерть, которой подвергся этот человек, могла быть вызвана актом агрессии по отношению к ней, оскорблением, произнесенным шепотом в ее сторону, или даже непристойным взглядом. Скорее всего, этот ублюдок приударил за Татьяной.

Его член все еще был цел — к сожалению, я это заметил, поскольку он был голым, когда меня отправили избавляться от тела, — поэтому я знал, что на самом деле он не трогал Татьяну. Если бы бедный ублюдок прикоснулся, ему бы отрезали член и засунули в рот, чтобы донести мысль.

Я ожидал, когда Леонид скажет, что еще ему нужно. На самом деле он позвал меня сюда не для того, чтобы лично поблагодарить за проделанную работу.

— Пойдем, выпьем со мной.

Прежде чем я успел что-либо сказать — не то чтобы я отказался от приглашения, это было бы дурным тоном, — Леонид и его сыновья прошли мимо меня и вышли за дверь. Я последовал за стаей из его кабинета, солдат шел позади меня, пока мы направлялись к одной из элитных комнат. На двери сусальным золотом был выведен красивый шрифт на русском языке.

«Анастасия».

Двойные двери распахнулись как будто сами собой, и я последовал за Леонидом внутрь. Он направился прямиком к бару, который тянулся вдоль всей задней стены и был оформлен в стиле «Анастасия» — с черным лаком и золотыми акцентами.

В стороне я заметил пьяного и шумного мужчину, на руках которого виднелись татуировки Братвы, свидетельствующие о том, что он является высокопоставленным членом. Его голос был невнятным, он кричал по-русски на секс-работниц, которых привели в качестве развлечения. Слова были грубыми и вызывающими, а по тому, как он тяжело дышал, было понятно, что он, скорее всего, сильно пьян.