Бесшабашный

Ну вот. Уже упал на колени. Девчонка подбежала, пытается нефритового оттащить, но он вырвался и, едва брат снова поднялся на ноги, с такой силой ударил его в грудь, что тот отлетел под деревья. Теперь оба исчезли в черной тени, и Хентцау уже готов был отдать приказ всех немедленно брать, как вдруг нефритовый гоил, уже один, вышел из-под густых ветвей.

Ему уже нестерпим солнечный свет, он прячет лицо под глубоким капюшоном. Слегка пошатываясь после драки, подошел к лошади. Ничего, скоро на себе почувствует: на гоиле все заживает куда быстрей, чем на человеке.

— По коням! — шепотом приказал Хентцау девушке. — Будем брать сказку живьем!

ПРИМАНКА

Скалы. Кусты. Где же они прячутся? Откуда тебе знать, Джекоб. Ты не гоил. Лучше бы ты у братца поинтересовался.

Он еще глубже натянул на себя капюшон и попридержал лошадь, чтобы шла помедленнее. Откуда гоилы узнали, что они именно этим ущельем пойдут? Потом, Джекоб.

Теперь он уже не знает толком, что у него сильнее болит, плечо или разбитое в кровь лицо. Человеческое тело — все-таки непозволительно мягкая штука, особенно когда в него врезается каменный кулак. В какое-то мгновение ему и вправду показалось, что Вилл его убьет, и он до сих пор не уверен, чего больше было в этих тяжеленных ударах — гоильской ярости или братской обиды.

Он направил лошадь Вилла вброд через ручей. Горячечную кожу обдало ледяными брызгами. Цокот копыт разносился по всему ущелью, и Джекоб уже начал сомневаться, не собственную ли каменную плоть учуял его братец, когда краем глаза слева от себя уловил между скал едва заметное движение.

Вот оно! Он пустил лошадь во весь опор. Это был гнедой мерин, не такой резвый, как его кобыла, зато выносливый, да и ездок Джекоб не из худших.

Конечно же они попытались зайти наперерез, но их лошади, как он и рассчитывал, спасовали на каменистой осыпи, и гнедой промчался мимо них пулей и размашистым галопом вылетел в застеленную туманом долину. Воспоминания навалились со всех сторон, как из засады. Счастье, любовь, страх, смерть.

Единороги дружно подняли головы. Ну разумеется, они не белые. Почему в его мире людская фантазия так обожает все раскрашивать в белый цвет? Они разной масти — гнедые и серые, вороные в яблоках и буланые, как осеннее солнце, тонувшее над ними в туманной дымке. Они смотрели на него, но пока вроде нападать не собирались.

Джекоб оглянулся на своих преследователей.

Их было пятеро. Офицера он узнал сразу же. Тот самый, который командовал гоилами там, у сарая. Коричневый яшмовый лоб избороздили трещины, один глаз помутнел и вместо золота отливает блеклой молочной белизной. Значит, за ними и вправду погоня.

Джекоб плотнее прильнул к лошадиной гриве. Гнедой, хоть и утопал копытами в высокой росистой траве, по счастью, хода почти не сбавил.

Скачи, Джекоб, уводи их подальше — пока твой братец, чего доброго, к ним не присоединился.

Гоилы были все ближе, но не стреляли. Разумеется. Если они и вправду считают брата нефритовым гоилом, он им нужен живым.

Один из единорогов заржал. Ни шагу дальше!

Взгляд через плечо. Гоилы разделились. Пытаются взять его в кольцо. Плечо болит так, что все плывет перед глазами, — на какое-то мгновение Джекобу вдруг показалось, что он провалился в прошлое и снова лежит в траве со вспоротой спиной.

Скорей. Он должен успеть первым. Но гнедой начал похрипывать, а гоилы давно уже не ездят на полуслепых клячах, которых выводили когда-то у себя под землей. Один уже почти поравнялся с ним. Это был офицер. Джекоб отвернулся, стараясь спрятать лицо, но капюшон предательски соскользнул с головы как раз в тот миг, когда он хотел натянуть его поглубже.

Секундное изумление сменилось на яшмовом лице дикой яростью, той самой, какую Джекоб совсем недавно видел на лице брата.

Игра окончена.

Где же Вилл? Он бросил разгоряченный взгляд назад.

Офицер смотрел в ту же сторону.

Брат Вилл в обнимку с карликом галопом скакал прямо на единорогов. Он был на лошади Клары, предоставив той кобылу Джекоба. Рядом с Кларой, будто колышимая ветром, клином расходилась трава. Лиса. Не отстает от лошадей на своих четырех лапах.

Джекоб выхватил пистолет, но левая рука уже почти не слушалась, а с правой он стреляет куда хуже. Тем не менее он успел вышибить двух гоилов из седла, когда они бросились за Виллом вдогонку. Мутноглазый с перекошенным от гнева яшмовым лицом уже целился в него. Похоже, он был настолько разъярен, что вообще забыл, на которого из братьев надо охотиться, но его лошадь, по счастью, засбоила в высокой траве, и пуля прошла мимо.