Бессмертие

Пузырь внезапно понесся прочь от стены. Однако Рита не ощущала движения и никак не могла прикинуть скорость. Окрестную тьму заполнили радуги, рожденные, казалось, в подсознании. Подняв голову, Рита увидела мириады слабых параллельных лучей, которые расходились от треугольника и упирались в стену. Треугольник ширился и разгорался; очевидно, Рита и Тифон приближались к чему-то… К чему?

Она зачарованно взирала, пока все кругом не залило белым светом, сверкающей перламутровой люминесценцией, которая почти без остатка растапливала мысли, успокаивала и вызывала благоговение. В облачении из такого света не стыдно ходить и божеству. «По-настоящему я в этих богов не верю, — подумала она. — Но все равно они во мне. Афина и Астарта, Изида и Сет, Серапис и Зевс… а теперь еще и Тифон».

Внезапно ее окутал свет, а чернота позади обернулась зияющей дырой. Или стеной. Тотчас возвратилась способность ориентироваться, и Рита обнаружила, что вырвалась из треугольной призмы в окружающий бассейн пурпурного свечения. Она оглянулась: позади отступала черная треугольная пасть с тонкой каймой мрачного красного цвета, такой изящной и насыщенной оттенками, что трудно описать словами. Казалось, этот цвет заключает в себе и безмятежное достоинство, и пульсирующую жизнь, и грозную, беспощадную силу.

— Где я? — с трудом проговорила, вернее, прошептала она.

— За нами — корабль. Мы в вакууме, в шахте, заполненной светящимися газами, и очень быстро спускаемся по ней. Сейчас прибудем на место.

Рита все еще плохо представляла, где они. Желудок стянуло в узел. «Худо, — подумала она, — когда на тебя сразу валится целая лавина необычного. А как повела бы себя софе, увидев столько незнакомых вещей?»

А ведь когда-то и Гея была для Ритиной бабушки чужой и незнакомой.

Сияние становилось все ярче. Они вылетели из оконечности трубы перламутрового света. Внизу лежало нечто невероятное, сложное, как огромная географическая карта: бледно-зеленый фон, паутина белых и коричневых линий; вдоль них через одинаковые интервалы расставлены пирамиды из дисков с закругленными краями.

Вновь она перестала ориентироваться в пространстве; точнее, способность видеть и понимать осталась, пропало только чувство пропорций.

Рита и Тифон стояли на поверхности чего-то длинного и цилиндрического, вроде гигантской трубы. Поверхность цилиндра стелилась, словно критский текстиль, в чьем узоре светло-зеленый цвет чередуется с коричневым и белым, или словно… Она уже не находила сравнений.

Теперь Рита понимала, где она. Патрикия описывала нечто похожее, правда, не упоминала об узорах и красках. Над пузырем широкой лентой тянулась основательно потускневшая плазменная труба и виднелась непостижимая область пространства под названием щель, или сердцевина. Быть может, призма двигалась по щели, как корабли Гекзамона.

Она видела Путь.

Гавайские острова

Каникулы Земного Сената были в самом разгаре, его члены рассеялись по Тихоокеанскому Кольцу. Но один весьма влиятельный сенатор остался в Гонолулу, и Гарри Ланье попросил его о встрече.

Вместе с Ланье на Землю прилетели Сули Рам Кикура и Карен. Прилетели с целью саботажа.

Роберта Канадзаву, старшего сенатора от Тихоокеанских Наций, Ланье знал больше полувека; познакомились они еще молодыми флотскими офицерами. Канадзава пошел в подводники, а Ланье в летчики, и пути их разошлись до Возрождения, точнее, до одного из пленарных заседаний Нексуса на Пухе Чертополоха. Потом они встречались через каждые несколько лет вплоть до отставки Ланье. Он очень уважал Канадзаву, который пережил Погибель на субмарине ВМФ США, затем в Калифорнии восстанавливал гражданскую власть, а двадцать лет назад был избран в Сенат.

Во время Погибели военные объекты НАТО и России подверглись методичным бомбардировкам, но то ли из-за просчета русских стратегов, то ли из-за небрежности ракетчиков на Пирл-Харбор упали всего две боеголовки. Остальные базы на островах перенесли не более одного взрыва, а то и вовсе остались нетронуты. Город Гонолулу сильно пострадал от удара по Перл-Харбору, но все же не был стерт с лица Земли.

После Разлучения, когда гекзамоновские исследователи — и Ланье в их числе — выбирали на Земле плацдармы, Гавайские острова предложили свою территорию для начала Возрождения в средней части Тихого океана. Там применялось сравнительно «чистое» оружие, и через пять лет радиационный фон спал настолько, что не мог серьезно препятствовать технике и медицине Гекзамона.

За десять лет на Оаху воскресли знаменитые пышные джунгли и зеленые саванны. Активная деятельность Гекзамона и широкая трансокеанская торговля Новой Зеландии, Северной Австралии, Японии и Индокитая вызвали бурное восстановление городов.