Бессмертник

— Здесь теперь мой дом.

— Да, понимаю. Но ты останешься навсегда?

— Таких слов в моем обиходе нет. Ты же знаешь, я не люблю загадывать.

— А я люблю. Я хотел бы найти место и людей, с которыми мне захочется остаться навсегда. В жизни непременно должно быть что-то постоянное.

— Что, к примеру?

— Ну, допустим, дом. Дом, который тебе не придется покидать. Рядом с которым можно посадить деревья и увидеть, как они вырастут и состарятся.

— Расскажи, о чем еще ты мечтаешь, — попросила Джулиана, проведя по его носу и щеке длинной травинкой.

— Я мечтаю… — Он заколебался: говорить ли? — Я мечтаю написать книгу, которую будут читать после моей смерти. По-настоящему великую книгу. Я мечтаю писать ее в такой же комнате, в таком доме, как тот, где я вырос. — Он хотел было добавить, совсем уже собрался добавить: «И чтобы ты была в этом доме рядом со мной», но Джулиана его прервала:

— Я так надеюсь, что у тебя получится! Мне так хочется, чтобы исполнились все твои желания!

Обыкновенно люди произносят это формально, из простого расположения. Но в ее голосе звучала неподдельная искренность, она словно заклинала его быть счастливым.

— Правда? — растерянно спросил он.

— Конечно. Потому что я люблю тебя, Эрик. И хочу, чтобы сбылись твои мечты.

Разумеется, слово «люблю» звучало между ними не впервые; и он, и она говорили его прежде, и не раз. Но сегодня Эрик решил прощупать почву чуть поглубже.

— А у тебя кто-нибудь был… до меня? — спросил он, боясь услышать ответ.

Джулиана посмотрела вдаль, поверх шумной разноголосицы бассейна.

— Да, один. Всего один. Но это было давно и совсем по-другому.

Но Эрику показалось мало.

— И что же случилось?

Она взглянула на него, моргая, словно стряхивая с ресниц воспоминания об ином месте, времени и человеке.

— Он хотел… Он чересчур докучал мне, требовал пожениться. Мы рассорились, на том дело и кончилось. К счастью.

Но Эрику было мало и этого.

— И все?

— Все, о чем стоит упомянуть.

— Но скажи, — настаивал он, — разве замужество так ужасно? — И добавил, чтобы столь важный для него вопрос прозвучал не слишком серьезно: — Я думал, девочки с колыбели мечтают выйти замуж.

— Да, — ответила она, — мечтают. И это очень печально. Бедные женщины! Тебе их не жаль?

— Нет, — честно ответил Эрик. — Вернее, я никогда об этом не думал.

— А ты подумай! Только представь: сколько несчастных браков заключается из страха засидеться, остаться старой девой! Сколько несчастных детей рождается от таких браков!

— Ты все рисуешь в слишком мрачных тонах! Словно счастливых браков вообще не бывает. Бессмыслица какая-то!

— Для меня все очень даже осмысленно. И это главное. Моя нынешняя жизнь меня вполне устраивает.

Он помрачнел. Через пару лет она так же равнодушно будет рассказывать о нем кому-то другому: «Да, был один молодой американец, но он слишком настырно звал меня замуж, и мы…»

— Ну а дети? — спросил он упавшим голосом. — Ты ведь так хорошо с ними ладишь. Неужели не хочется завести своих?

— Пока я с удовольствием ращу чужих. Мне хватает.

— Но долго так длиться не может, — заспорил он. — Подделкой настоящую жизнь не заменишь.

Джулиана вскочила:

— Я сейчас расплавлюсь на этом солнце! Побежали в воду!

— Иди. Я догоню.

В чем же дело? Почему? Она так свободна, раскованна в их «зеленой пещерке»: свободна в любви, в мыслях — не важно, радостных или грустных. До тех пор, пока в разговоре не касались будущего. Тут она замыкалась. Он понял бы и, вероятно, одолел преграду, окажись на его пути соперник. Когда-то в Америке ему очень нравилась одна девушка, они дружили, а потом у нее появился другой парень. Эрик пришел к ним и спросил напрямик: «Кого ты выбираешь? Его или меня?» Смешно. Эрик улыбнулся. Она выбрала Эрика, но его это обрадовало куда меньше, чем он ожидал. Однако тогда было совсем другое дело. И девушка не была Джулианой. И другого мужчины у Джулианы нет. Что же мешает, что стоит на его пути?

В конце августа молодые иностранцы отбывали на родину: одних ждала работа, других — учеба в университетах. Сюда вернутся немногие. Да, разумеется, они провели незабываемое лето, но в следующем году надо отправиться куда-нибудь еще. В Непал, например. Или в Швецию.

— Разве тебе не пора в Штаты? — спросила у Эрика Джулиана.

— Могу немного задержаться. Мне же обещали путешествие перед началом работы.

К тому же не вовремя сейчас эти отъезды, некстати. Все силы кибуца брошены на уборку урожая, рабочих рук и так не хватает. А тут, как назло, приходится отпускать людей. Нет, если он и уедет, то не сейчас, а позже, когда страда пойдет на убыль.

На самом же деле он не мог с ней расстаться. Пока не мог.

Наконец урожай собрали. Можно перевести дух. Отдохнуть. Эрик еще не видел Иерусалима. Джулиана не единожды рассказывала о красоте этого города, и он решил выбраться туда с ней вместе на два-три дня. Договорившись, что в воскресенье их подкинут на машине до самого Иерусалима, он сообщил об этом Джулиане.

Она смерила его гневным, негодующим взглядом:

— По какому праву ты распоряжаешься моим временем?