Бессмертные (СИ)

У нее были коротко стриженные волосы цвета вороного крыла, большие черные круглые глаза, которые бегали, ни на чем конкретно не останавливаясь, а ее губы нервно двигались словно она хотела что-то сказать, но продолжала молчать. Одета она была так же, как и Элиаш — просто и дорого. Алхимик выглядела угрожающей и безумной. Затем она будто смогла заставить себя расслабиться и окинула наше жилище неприятным взглядом.

— Считаю своим долгом сообщить, что, в отличие от гвардейцев, я не отличаюсь терпением, когда дело касается подданных, которые отказываются помогать, — прогрохотала женщина, пристально вглядываясь в лицо Шейлы. Голос у этой женщины оказался низким, хриплым, такой обычно бывает у старухи, которая курила трубку лет с двенадцати и чудом от этого не померла. Затем Алхимик перевела взгляд на Лидию и лицо ее вмиг стало кровожадным. Хотя я и стояла ближе к ней, на меня она еще ни разу не взглянула. Двое гвардейцев так и остались стоять на улице. А вокруг нашего дома уже начала собираться небольшая толпа.

Лидия жалобно всхлипнула. От этого жалкого и беззащитного звука мне стало стыдно. Я не подумала о них и теперь они в опасности. Мой эгоизм вырвался наружу, потому что мой разум был погружен в горе и в саму себя. Я встала спиной к своим друзьям и спросила прямо:

— Что вам нужно?

— Мне сказали, что ты умная, — прохрипела женщина, ее лицо исказилось в противной ухмылке, которая прорезала лицо тонкими морщинами, словно ее кожа была пергаментной бумагой. Гвардейцы за ее спинами казалось даже не дышали.

— А мне казалось, что я не пленница.

— Люди в твоем положении обязаны подчиняться, а не пытаться думать, — выплюнула Алхимик в ответ, — А теперь молча вышла и села в клетку.

— В клетку? — шепотом спросила я, — Какую клетку?

— Железную. Или ты думала, что наказания не будет? Публичное унижение отлично напоминает о том, кто здесь хозяин и чего стоят тебе твои глупые решения.

— Я — послушница! — уверенно заявила я, но голос предательски задрожал. Эта женщина пугала меня. Она была не просто сильной и властной, она была очень жестокой и, самое ужасное, эта жестокость доставляла ей удовольствие, — Вы не можете так поступать со мной!

— Послушница, но не Алхимик.

Мой страх ее распалял, она наслаждалась тем, что делала и жаждала, чтобы я дала ей новый повод для развлечения. Поэтому она сделала несколько шагов назад, оказавшись на крыльце дома. Гвардейцы двигались синхронно, отступая назад.

— Прошу, — мягко, даже немного нежно сказала она, но достаточно громко.

Я взглянула за ее спину — гвардейцы расползлись по своим лошадям, окружая клетку, маленькую, тесную, с ржавыми кривыми прутьями, которая была привязана цепью к новой и красивой повозке с золотыми колесами и вырезанным гербом по бокам. И вокруг этой клетки, но не близко, но и не совсем далеко собралась настоящая толпа, которая ловила каждое наше слово, тихо перешептываясь.

«Алхимик в городе…».

«Я знаю эту женщину, она выпорола мою мать лет двадцать назад за испорченное королевское белье, она нисколько не изменилась!».

«Алхимик Джованна…».

«Рыцарь пыток!».

«Чертежи ее пыточной были проданы заморским купцам…».

«Она же Графиня в горной гряде, что она тут делает?».

Люди продолжали шептаться, а все вокруг, включая Алхимика и меня, жадно вслушивались в каждое слово. Наверно поэтому эта женщина меня не торопила — она наслаждалась слухами о себе. Любой другой был бы в ужасе от того, о чем судачат эти люди.

— Вивьен… — голос Шейлы дрожал, но она мужественно вышла вперед, — Зачем ты приходила, Вивьен?

Шейла звучала отчаянно, ей казалось, что это последняя попытка поговорить со мной, ведь после такого публичного унижения у меня не будет желания покидать без разрешения замок, а возможно, они оставят мне эту клетку мне в наказание.

Я посмотрела на нее через плечо: испуганная, такая маленькая и беззащитная, ее темные глаза наполнились печалью. Чем я вообще думала, когда приходила сюда?

Я вымученно улыбнулась и сказала:

— Я просто жутко соскучилась.

— И я…

Шейла прекрасно понимала, что правду ей не скажут и действительно неизвестно встретимся ли мы с ней снова. И этот короткий диалог, который вроде бы лишен всякого смысла, сопровождался теплом души каждой из нас. И не нужно было множество слов, чтобы сказать друг другу, что мы не чужие люди и никогда такими не будем.

Я отвернулась, глотая слезы, сжимая зубами щеки до крови, чтобы держать себя в руках.