Бессмертный мятежник

– Я был создан Ан-Тиритой после мятежа. Мир Тьмы обрушился на Ан-Тириту всей мощью, пытаясь уничтожить память его. Ан-Тирита забыл многое, но не все. Он вложил информацию в меня – те остатки знаний о своей сущности, что сумел не растерять. Потому что удар Тьмы лишил его всеобщей памяти.

– Всеобщей памяти? Это что еще такое?

– Духи Тьмы могут менять тела, но при этом сохраняют свою индивидуальность. После смены тела у Абаси остается память о своем прошлом, о Мире Тьмы. Это и есть всеобщая память, которой лишился Кергши, став Ан-Тиритой. Тогда он понял, что находится в большой опасности. Осознал, что когда очередное человеческое тело, в котором он находится, погибнет, и Дух его перейдет в нового человека, то наступит конец. Новый человек не будет знать, что в нем обитает Дух, не сможет понять, что с ним случилось, не справится со своими изменившимися физическими кондициями. Он будет обречен на муки и не сможет противостоять натиску Абаси. Ты сам испытал на себе все это. Эти испытания – своего рода естественный отбор. Ан-Тирита создал меня, чтобы научить нового Защитника пользоваться своей силой, чтобы сохранить знания о том, как бороться с демонами Мира Тьмы. Я – тот ключ, тот спасительный родник, который позволяет Ан-Тирите выжить в течение тысячелетий и успешно бороться с врагами, несмотря на то, что один Защитник сменяется другим и начинает путь свой с нуля…

– Подожди, подожди, – перебил его Демид. – Что ты там говорил о Леке? Я держу ее про запас? Она вроде запасного тела для того Духа, который поселился во мне? Хорошенькое дело! "Тело"… Может, для тебя это и тело, но речь-то идет о живом человеке.

– Хочешь – прогони Леку. Скажи ей: "Иди с Богом, я тебя не держу". Только она не уйдет. Не так давно она была наркоманкой, но теперь ты – новый наркотик для нее. Унизь и вытолкни ее из своей жизни, попытайся скрыться от нее в другом городе, в другой стране, но она будет искать тебя, словно гончая, идущая по следу, и найдет, если тебя не успеют убить до этого. Впрочем, тебе она необходима не в меньшей степени. Ты еще не сознаешь этого, но Ан-Тирита всегда заботится о том, чтобы у Защитника был преемник Ты прекрасно знаешь, что жизнь твоя сейчас – лакомая приманка для темных сил и лишиться ее – задача не самая трудная.

– Значит, Лека – моя страховка…

– Ан-Тирита всегда окружал себя немалым количеством кандидатов в Защитники – он называл их учениками. Многие из них гибли, так и не узнав о своей миссии, сражались рука об руку с Ан-Тиритой, как солдаты, превозносили его, как бога. Но лишь единицы становились преемниками Ан-Тириты, пройдя весь тернистый путь преображения. Все они были необычными людьми и большая часть из них была обречена на гибель в неравной борьбе со злом…

– Это же нечестно по отношению к ним.

– Нечестно? Это уже твое личное определение, Демид. Я говорил тебе, что Ан-Тирита потерял возможность проявлять свои личностные черты. Он – не второй индивидуум, живущий в твоем сознании, а, скорее твоя подсознательная составляющая, которая заставляет тебя действовать так, а не иначе. Поэтому и отношение к ученикам определяется только личностью и человеческими качествами самого Защитника. Проходит время, меняются эпохи, и меняется отношение Защитников к окружающему миру. Носителю Духа Ан-Тириты времен династии Мин было глубоко наплевать, сколько учеников его погибнет – он создавал свой отряд воинов, умеющих хорошо маскироваться, великолепно владеющих всеми видами оружия и беспрекословно идущих на смерть ради своего повелителя. В средневековой Европе Защитник был богатым феодалом, помощники его носили тяжелые латы и сражались двуручным мечом. А сейчас… Ныне век просвещенный, хотя кто знает, что было естественнее – честная борьба на шпагах или современные гранатометометы, разносящие в куски все и вся на своем пути. Ты – дитя своего времени, тебе с детства внушили, что человек – самая большая ценность на Земле, что каждая человеческая личность имеет право выбирать свой собственный путь. Что ж, оставайся собой, Демид. Жизнь расставит все по своим местам.

– А как же Алексей? Где были его ученики и апостолы? Когда я встретил его, он был одинок, как перст. Неужели только к старости он начал задумываться о том, чтобы обзавестись учеником?