Бессмертный мятежник

– Не называй меня батюшкой, сын мой, – Ираклий улыбнулся. – "Батюшка" – обычное обращение православных к своим священникам. А я не являюсь представителем православного христианства. "Отец" – это слово более всеобъемлюще, оно не ставит тебя в зависимость от твоего наставника, оно только подчеркивает твое духовное родство с ним. Вне зависимости от твоих религиозных убеждений. А я привык считаться с убеждениями других.

– Хорошо, Отец… – Игорь кивнул головой. – Я просто хочу сказать, что мы с вами в небезопасности. Может быть, нам обратиться в милицию? Дело в том, что…

– Не объясняй, сын мой. Ты имеешь в виду тех двух негодяев? – Ираклий вытянул палец, открыто показывая на обидчиков Гоши. – Они принудили тебя к краже. И совершили, таким образом, насилие над твоей душой.

– Откуда вы знаете? – Гоша смотрел на человека, открыв рот.

– Мне ведомо многое в этом мире. Ты и в самом деле не виноват, и греха на тебе нет. Жаль, конечно, что ты не мог сопротивляться злу в одиночку. Но один человек слаб. Негодяи сбиваются в стаи. В стадности – их сила. Что же мешает нам, приверженцам добра, собраться в единую армию? Нам мешает индивидуализм. Эго – вот то, что мы ставим превыше всего! Мы лелеем свою исключительность, тонем в душещипательном солипсизме, а ублюдки, варвары разрушают культуру, дух нации, пользуясь нашей беззащитностью. Зло должно быть наказано! Более того, сын мой, зло должно быть убито! Истреблено до последнего своего зародыша! И лишь тогда спокойствие и гуманность воцарятся в мире людей.

Отец Ираклий говорил убежденно, спокойно, не повышая голоса, но в словах его чувствовалась такая твердая сила, что Игорь почувствовал желание немедленно найти неведомую Армию Добра, и вступить в нее, и сражаться до последней капли крови со всей мерзостью, что наполнила существование человеческое. Но в реальности пока происходило по-другому. Их было двое – слабый, не умеющий драться подросток, и мужчина – пусть жилистый, но хромой – против двоих накачанных парней, работающих кулаками, как молотобойцы.

– Как зовут тебя?

– Гоша. То есть Игорь.

– Не бойся, Игорь. Против любой силы есть сила. Пойдем.

Ираклий как будто нарочно выбрал путь мимо злополучной парочки. Он шел с отрешенным видом – наверное, суета греховной земной жизни не волновала его. И у Гоши на секунду появилась надежда, что парочка шакалов оставит его в покое.

– Эй ты, пацан! Куда намылился?

– Оставьте его в покое, – бросил через плечо Ираклий. – Это человек не вашего круга. Воровать и блудить – не его удел.

– Что, что ты сказал?! – Швед взорвался. – Ты, хиппи чертово! Вали отсюдова на хрен, ты нас уже достал! Нам с этим шкетом перебазарить надо.

– Ай-ай! – Ираклий покачал головой. – Как ты нехорошо говоришь, мальчик! Я, было, хотел простить тебя – в надежде на твое раскаяние. Но теперь я вижу, что ошибся. Ты, парень, не подлежишь перевоспитанию. Таких, как ты, нужно просто изолировать от общества – навсегда. Держать в железной клетке, ибо ты не заслуживаешь места среди людей.

– Слушай, Ирокез… – Витек оторвал свою спину от стены и выступил на шаг вперед. – Чего ты тут кипятишься? Ладно, забирай этого недоноска, если тебе такие мальчики нравятся. – Он похабно ухмыльнулся. – Но чтоб это было в последний раз! Ты бросай это дело – детишек тут отлавливать, мозги им пудрить. Я, может, не самая большая шишка в этом районе. Но предупреждаю – кое-кто из авторитетов тобой заинтересовался. Ты язык распускаешь не по делу, Ирокез. Мол, преступность и все такое. Не твоего ума это дело. Тебе что, не живется нормально? Ты в нашем омуте заканчивай шарить – неровен час, вторую ногу оторвать могут. А то и голову…

– Слышь, Витек, я засвечу ему? – Швед подпрыгивал от нетерпения. – Он ведь слов ни хрена не понимает. Давай подстрижем его, а? Чего он оброс тут, как поп?

– Отойди. – Ираклий отстранил Шведа, стоявшего на пути. Движение его было легким, но здоровенный парень не удержался на ногах и полетел на землю. Ираклий, не оглядываясь, заковылял своим путем.

– Стой, падла! – Игорь обернулся и похолодел от ужаса. Швед подлетел к Ираклию, в руке его сверкнул нож. Лицо Отца Ираклия брезгливо скривилось, он молниеносно отклонился от лезвия, схватил Шведа за запястье и выкрутил его быстрым, почти неуловимым движением. Швед побледнел, застыл, не в силах пошевелиться от боли.

– Ладно, ладно, папаша, отпусти… Ой, блин, ты клешню мне щас сломаешь! Озверел, что ли? Ну отпусти, я ведь так, попугать хотел! Витек, ну скажи ему!

– Слышь, хромой, отпусти его! – Глаза Витька медленно наливались кровью. – Я шутить не люблю. Братву нашу трогать – это западло! Знаешь, что за это бывает?

– Воздаю тебе за грехи твои, отрок. – Ираклий резко дернул рукой и запястье Шведа хрустнуло. Парень с визгом покатился на земле. Витек дернулся, но Ираклий вытянул руку и тот встал, как вкопанный.