Бессмысленная маска

В пятидесяти метрах в противоположном направлении сине-зеленый океан обрушивал на желтый песок пляжа огромные белогривые волны Ветер дул с запада, принося пряный аромат с большого лесистого острова-скалы, находящегося в десяти километрах отсюда. Деревья, в тени которых стоял Рамстан, напоминали земные пальмы. Их листья колыхались под бризом. Желто-алые птицы с черными туканьими клювами и хрящевым рогом на макушке сновали над островом. В кроне раздвоенного баобабоподобного дерева порхало какое-то многоногое насекомое небывало зеленого цвета, раскидывая клейкие сети. Вот пролетела крошечная птичка, и сеть, рванувшись, окутала ее. Вскрикнув, жертва исчезла в ротовом отверстии насекомого, откуда тянулась липкая нить. Бранвен содрогнулась.

— Вебн прекрасен, но и здесь есть злые твари.

— Ерунда, — возразила Тойс. — В этом насекомом нет никакого зла. Ведь оно должно питаться, не так ли? И оно действительно прекрасно. Не желаете ли посмотреть на него поближе?

Она протянула электронный бинокль.

— Нет, спасибо. Я и раньше видела их достаточно близко.

Лихорадка Бранвен к этому времени поутихла; температура тела была только на одну десятую градуса выше нормальной. Ху дала ей разрешение отправиться с похоронной делегацией в качестве переводчика. Они отошли на полкилометра от берега, и там тело Вассрусс, убранное венками, с траурной лентой на груди, было привязано к обломку скалы и опущено в море. Тысячи темно-коричневых перепончатоногих гигантов образовали концентрические круги вокруг места упокоения Вассрусс и пели радостные песни.

Теперь, когда Рамстан выполнил обещание, данное им Вассрусс, не было никакого повода задерживаться здесь. Но Рамстан не давал приказа на отлет. И казалось, никто не собирается критиковать его за это. Экипаж был в длительном увольнении на берегу и все еще не утомился от безделья. Хотя внутри «Аль-Бурага» никто не страдал от тесноты, но там не было вольного неба, простора для бега по земле, буйной растительности и настоящего солнца. А еще на Вебне можно было ловить рыбу и плавать вместе с дружелюбными тюленями-кентаврами, гулять по лесам и холмам и заниматься любовью, укрывшись средь деревьев или валунов.

Зловещий толтийский корабль, висящий над головами и недоступный невооруженному глазу, был с легкостью позабыт всеми, кроме Рамстана. Он помнил о нем каждую секунду бодрствования, а порою и во сне. Корабль был незримой тенью, омрачавшей красоту и блеск острова и моря.

Размышляя об этом, Рамстан шел через лес по тропе, протоптанной какими-то крупными зверями. Дикие животные до такой степени не боялись чужаков, что казались почти домашними. Достигнув подножия базальтового пика, возвышавшегося над островом, Рамстан повернул обратно. Но, пройдя несколько метров, остановился. Путь ему преграждал Бенагур — коренастый, с бычьей шеей и ассирийской бородой.

— Я и не знал, что Ху позволила вам покинуть корабль, — сказал Рамстан.

— Я был пай-мальчиком, — саркастически отозвался Бенагур. — И не проявлял никаких странностей со времени того самого припадка. Который, как я считаю, не был симптомом безумия. Вы не верите в Бога, и вы украли глайфу. Но… — он сделал паузу, — возможно, я был не прав в одном. Вы верите в бога, в бога тенолт.

— Вы окажете себе плохую услугу, если будете продолжать в том же духе, — парировал Рамстан.

Рык Бенагура казался отголоском шума моря, обрушивавшегося на скалы у восточного побережья. И как шум океана, он говорил об опасности.

— Это меня и злит! Я знаю, что вы похитили глайфу, но не могу это доказать! И если я публично обвиню вас, вы просто прикажете изолировать меня или снова отправите в лазарет! Но это вы сумасшедший, Рамстан! Вы подвергаете нас всех величайшей опасности, но вас это не волнует! Вы умрете в наказание за свой грех, но умрем и мы, невинные!

Кровь ударила в голову Рамстану — он чувствовал свою вину и ненависть к Бенагуру. Его руки наполовину сжались в кулаки. Он сделал шаг вперед. Бенагур не отступил. Он пригнулся и слегка приподнял левое плечо, словно принимая боксерскую стойку. Его руки тоже готовы были сжаться в кулаки.

Рамстан хотел было броситься на Бенагура. Но вдруг увидел, как что-то промелькнуло под гигантским деревом у подножия низких холмов за спиной Бенагура. Промельк стал фигурой в зеленом. Плащ с капюшоном был ярко-зеленого цвета, а лицо под капюшоном оставалось неразличимо, скрыто в тени Неизвестный вскинул руку и медленно качнул ею туда-сюда, из стороны в сторону. Капюшон колыхнулся, как будто увенчанная тюрбаном голова под ним качнулась вправо-влево. Жесты были понятны без слов — этот человек говорил «нет».

Аль-Хизр, Зеленый, Странник.

Если это действительно был Илия, древний еврей, то он заботился о Рамстане, оберегая атеиста и бывшего мусульманина, а не благочестивого иудея Бенагура.

Но аль-Хизр был суфий, древний суфий, а суфии могли быть иудеями, христианами, равно как и мусульманами.

«Я сошел с ума, — подумал Рамстан. — Бенагур был прав, я сошел с ума».

Зеленая фигура мелькнула и исчезла.

Рамстан сделал шаг назад и разжал пальцы. Голос его дрожал: