Бессонница в аду

— Зачем? Кому? — Он даже рассмеялся. — Ну, расскажи, чем ты там занималась? И что такого особенного не успела сделать, нужного человечеству?

— Думаю, важнее быть нужной одному конкретному человеку, чем всему человечеству. Все человечество — это слишком расплывчато, все равно, что никому…

— Ну, это спорный вопрос. Если я найду способ продления жизни, молодости, то сколько людей будут мне благодарны! И неважно, что нескольким уже прожившим свое теткам, придется ради этого умереть. Ты вот явно свою задачу выполнила — детей родила, верно? Небось этим и гордишься.

— Да, я считаю, что для женщины главное — родить и вырастить умных и здоровых детей, мужчины же пусть двигают прогресс, раз рожать не умеют… А если мужчина заставляет жену еще и работать, то выходит, это он не состоялся как мужик. Хотя и мне гордиться особо нечем, я не мать — героиня.

— Если это твое жизненное кредо, тогда что еще от тебя ждать? Из детородного возраста ты уже вышла, зачем тебе жить дальше? Чтобы борщ мужу сварить? Да чтобы самой его есть и мужа пилить? Признайся, ведь пилила почем зря? — Он явно развеселился и вдохновенно продолжал унижать Марию: — Такие, как ты, только место занимают под солнцем.

— Не я придумала, чтобы люди жили до старости… Должен же кто-то и борщи варить… И потом, я не только мужу, а и сыну нужна.

С этими словами Мария направилась было к своей комнате.

— Стой!

Она не успела остановиться, повернуться, как ее плечо ожег удар плетки. Женщина вскрикнула и невольно схватилась за больное место.

— Мы еще не договорили. Заруби себе на носу, на будущее: если не хочешь получать порку, то жди, когда тебе позволят уйти. Я тебя еще не отпускал… — он помолчал и продолжил, как ни в чем не бывало: — Сколько лет твоим детям?

Мария мочала и он угрожающе поднял плеть.

— Сыну шестнадцать… — растерянно ответила она потирая плечо.

— О-о-о! Ему ты уже не нужна, — безапелляционно заявил он. — И что, всего один ребенок? Сын? Негусто… Наверняка ждет-не дождется, чтобы избавиться от родительского надзора.

— Он заканчивает школу, скоро выпускные экзамены, ему нужна моя поддержка, а потом будут вступительные экзамены. Ведь он сейчас переживает из-за меня, не знаю, как он сможет заниматься? Мать пропала без вести… Для любого человека это большой стресс… Мальчик растеряется, не поступит в вуз… Алеша умный, ему бы надо учиться дальше… Он же еще совсем мальчик, ему нужна моя поддержка, — повторила она.

Она старалась говорить убедительно, но фразы выходили какие-то шаблонные, наверно, потому, что Хан попал в точку: в последнее время она чувствовала, что сын не чает избавиться от ее опеки. Только она все время задвигала эту мысль подальше — он же просто еще ребенок, не понимает…

— Нет, такие отговорки не принимаются, это все дела твоего сына: экзамены — его проблема, если он чего-то стоит, то пробьется сам. Да и муж ведь есть? Поддержит сына. И еще неизвестно, так ли уж ты занималась своими ребенком, как сейчас пытаешься представить? А сама-то ты что-нибудь значишь, без своего сына? Какую ценность представляешь для общества ты лично? Скажи хотя бы, где ты работала? Где просиживала свою жизнь?

— Я и сейчас еще работаю…

Мария замолчала. В проектном бюро, где она трудилась, заказов в последнее время практически не было, сотрудники действительно просиживали от звонка до звонка без дела… Просидела там двадцать лет — как направили после вуза, так и работала всю жизнь, хотя ее сразу ужасно разочаровала работа, не ее дело, не по душе, но поменять почему-то так и не решилась… Прежде как-то так выходило, что ее карьера медленно, со скрипом, но все же двигалась сама собой, а потом здоровья стало не хватать на все. Мужу нравилось, когда дома все блестит, и она постепенно привыкла только отсиживать на службе положенные часы, по возможности не бралась за сложные проекты, просто тайком отдыхала, экономила силы, чтобы выложится дома. И ее вообще перестали замечать, спасибо за то, что не уволили до сих пор.