Бессознанка (сборник)

Рабиндрагурия – стройная черноволосая девушка с широко распахнутыми от ужаса глазами – была уже здесь. Ее не связали – в зале находилось десятка два крепких полуголых мужчин, и бежать девушке было совершенно некуда. Когда из люка в потолке выпал Фухе, принцесса невольно вскрикнула.

– Господин комиссар?! Что они с вами сделали?! Накачали наркотиками?! Изверги! Палачи! Теперь мы погибли!

Рабиндрагурия узнала великого комиссара по фотографиям, которые давно собирала.

– Я сам – м-м н – н-накачалс – с-ся! – с трудом выговорил Фухе и вновь отключился.

Тут глухо застучали барабаны, выбивая какой‑то первобытно – жуткий, засасывающий ритм, участники обряда расселись по местам и затянули загробными голосами:

– Кали – и-и, Кали – ма – а,

– Кали – и-и, Кали – ма – а!..

– Калин‑ка – а, малин‑ка – а, – попытался Фухе включиться в общий хор. Но комиссар все время сбивался с такта и потому вскоре бросил это занятие.

– Кого первого кончать сегодня будем? – спросил один из хористов у другого, очевидно, более осведомленного, не прекращая при этом петь.

– Мужика, – авторитетно заявил другой приверженец Кали, также не переставая петь. – Который комиссар. Он тут тугов искал, это нас то есть, а заодно наркотики. Нашел, однако. И нас, и наркотики – вишь, как обдолбился!

– А принцессу жалко, – вмешался третий туг.

– Теперь уж поздно жалеть. Если сюда попала – выход один…

Неожиданно в зале в одно мгновение наступила тишина. Никто не понял, откуда появилась одетая в серебро и чернь женщина с широким кривым ножом в руке.

– Главная жрица, – пояснил новичкам всезнающий туг.

– Мама! – вскрикнула Рабиндрагурия.

– Твою мать!.. – пробормотал Фухе.

– Теперь твоя мать – великая Кали! – просветила Рабиндрагурию женщина. – Скоро ты предстанешь перед ней.

– И ты меня зарежешь, мама?! – все еще не веря, всхлипнула принцесса.

– Всенепременно, доченька! А ты как хотела? Но сначала мой помощник Мумак Сингх зарежет вот этого дядю. Ты не бойся, дяде не будет больно – он под кайфом. И тебя я тоже не больно зарежу…

Рабиндрагурия заплакала.

– Кали слезам не верит! – наставительно изрекла главная жрица.

Тем временем Мумак Сингх подтащил вяло передвигавшего ноги комиссара к алтарю, располагавшемуся перед статуей богини Кали, и взял протянутый ему главной жрицей ритуальный нож. Обернувшись, Мумак Сингх обнаружил, что Фухе стоит на четвереньках над алтарем, обхватив его руками, и, похоже, собирается блевать.

– Обдолбился, скотина, – проворчал помощник главной жрицы.

– Убей его поскорее, пока он алтарь… тово… не осквернил, – посоветовала ему жрица.

Мумак Сингх схватил комиссара за шиворот.

– Ты готов к смерти? – спросил палач.

– А ты? – в свою очередь осведомился Фухе совершенно нормальным, и к тому же весьма злорадным голосом.

– Я?! А мне зачем?

– А вот зачем, – охотно пояснил комиссар – и в руке его мелькнуло пресс – папье. Хрясь! – и голова Мумак Сингха разлетелась кровавым фейерверком.

– Я же говорил – после моего удара не выживешь, – несколько запоздало заметил Фухе. В другой руке он сжимал» Парабеллум».

– Джин, сюда!!! – что было сил заорал комиссар. – Принцесса – ко мне за спину! Вот тебе нож этого придурка – в случае чего, отмахаешься. Пистолеты заряжать умеешь? Ну и отлично. Джин, Шива тебя побери, где ты шляешься?!! Сейчас мы без тебя всех их перебьем!

– Убейте их!!! – закричала пришедшая в себя главная жрица.

– Как бы пробуйте! – злорадно ответил Фухе.

К Фухе и принцессе со всех сторон бросились туги, на ходу доставая ножи, кастеты, велосипедные цепи, нунчаки, «розочки» из бутылочных горлышек и индейские томагавки; к счастью, огнестрельного оружия у врагов не было.

Фухе хладнокровно разрядил в нападающих всю обойму» Парабеллума», бросил пистолет принцессе на перезарядку, а сам тут же ударом пресс – папье проломил голову подбежавшего к нему туга, вооруженного ржавой монтировкой.

– Это вам не англичане с их войсками и пушками, – заметил комиссар, успокаивая еще одного излишне ретивого туга. – Вы еще моего пресс – папье не нюхали!

Тут в дальнем конце зала раздался торжествующий рык, и во все стороны полетели откушенные руки и ноги.

– Я здесь, комиссаррр! – ревел Реджинальд, вгрызаясь в тела в ужасе вопящих тугов. – За ррродину! За свободу! Тьфу, какой гнусный тип попался! За Ферррдинанда Фухе! За пррринцессу! Что, это опять ты? Я ж тебя только что съел! А, это был твой брррат? Ну тогда отпррравляйся вслед за ним!..

Принцесса наконец перезарядила» Парабеллум», и пистолет вновь оказался в руках комиссара. Опять загрохотали выстрелы, и несколько тугов упали, как подкошенные, так и не добежав со своими удавками до комиссара и принцессы. Главная жрица, увидев, что в живых осталась она одна, бросилась к потайной двери в углу зала. Фухе прицелился ей в спину, но принцесса вцепилась ему в руку.

– Не надо, господин комиссар! Это же моя мать! Я сама!

И, коротко размахнувшись, принцесса метнула широкий ритуальный нож в след убегавшей жрице. Сверкающим, бешено крутящимся колесом нож со свистом пронесся в воздухе и с хрустом срезал голову жрицы у самого основания шеи.