Бессребреник среди желтых дьяволов

— За исключением маленькой царапины, с мадам Солиньяк все в порядке. Я был счастлив участвовать в операции по защите и освобождению одного француза, который также испытывал огромные трудности, посвятив себя благородному делу.

— Французу, вы говорите? Знаете, я ведь симпатизирую вашей стране и рад буду познакомиться с любым гражданином Франции, посетившим наши просторы. Вы представите мне вашего друга? Пожалуйста, удовлетворите мое любопытство. Расскажите, кто он.

— С удовольствием. Его зовут Поль Редон. Он…

— Поль Редон! — воскликнул японец. — Вы именно так произнесли?

— Точно так. Вам знакомо это имя?

Подбежав к столу, заваленному бумагами, офицер стал нервно рыться в них.

— Поль Редон… Так называемый корреспондент одной парижской газеты…

— Не так называемый, а самый настоящий. Отличный малый, умный и потрясающе смелый.

— Вы забываете еще одно.

— Что же?

— Приговоренный к смерти!

— Он? Кем и когда? Это невозможно…

— Очень даже возможно. Вот приказ, который мне передали власти Мукдена: «Господа по имени Поль Редон и Атанас Галюше приговариваются к смертной казни военным судом города Мукдена. Приказ действителен для всех представителей власти, которые обязаны арестовать вышеназванных господ и переправить в Сеул, где они предстанут перед главнокомандующим для принятия окончательного решения». Что вы на это скажете?

— Послушайте, господин майор, — вы знаете меня, и вы знаете также, что я человек, который соблюдает законы, но и не бросает слов на ветер. Короче говоря, я ручаюсь за господина Редона, как за себя самого, и прошу в качестве личного одолжения допросить его и тогда уже принимать решение.

— Я так и собирался поступить.

Офицер нажал на звонок и распорядился привести репортера.

Прошло несколько минут. Солиньяк с нетерпением ждал друга. Вскоре тот появился и спокойно прошел в помещение. Можно было подумать, что француз совсем не удивлен, что его пригласил к себе командующий. Тот достаточно вежливо предложил репортеру сесть.

— Месье, — начал японец, — вас действительно зовут Поль Редон?

— Да, господин майор.

— Вы приехали из Парижа?

— Так точно.

— Вы корреспондент газеты?

— Правильно.

— Значит, вы и есть тот самый Поль Редон, которого суд Мукдена приговорил к смертной казни?

— Надо же, — засмеялся репортер, — а я совсем забыл. Восклицание прозвучало настолько неожиданно и искренне, что командующий не смог подавить улыбку.

— Факт остается фактом, — произнес он, — вы обвиняетесь в предательстве.

— Да, любопытная произошла история… На поле боя я подобрал одного раненого корейца, которого заподозрили в шпионаже. Я поручился за него, но не сдержал слова, поскольку тот, обманув мое доверие, сбежал. Было бы слишком несправедливо, чтобы я один расплатился за двоих.

— Я не имею права, поймите правильно, вникать в детали этого дела. Я обязан лишь выполнить приказ начальства. Очень сожалею, но должен арестовать вас.

— Вот черт! — огорчился журналист. — На это я, конечно, не рассчитывал! Ну что ж, господин командующий, у меня нет ни малейшего желания оказывать вам сопротивление.

— Одну минуточку, — перебил японец, — а нет ли с вами молодого француза?

— Буль-де-Сона? Ах да, не хватает второго смертника. Неужели приказ все еще распространяется на него?

— Естественно. Приказ распространяется на вас обоих.

— Вам разрешено сказать мне, что с нами сделают? Расстреляют на месте?

— Нет, конечно. Я должен только переправить вас под надежной охраной в Сеул.

— Очень удачно! — радостно воскликнул Редон. — Я как раз горю желанием туда попасть… Вот видите, господин Солиньяк, мы встретимся в Сеуле.

— Вы едете в Сеул? — командующий, обращаясь к Бессребренику.

— Да, я очень спешу туда. Я рассчитывал отправиться завтра рано утром, добраться на перекладных до Ялу, а там по железной дороге. Через три, максимум четыре дня я буду в городе.

— Путешествие господина Редона будет более долгим… Вы ведь знаете, что такое военный этап[103].

— А что, если я возьму его с собой?

Японец задумался.

— Послушайте, господин граф, вы были аккредитованы у нас по просьбе токийского императорского двора, и я в курсе, каким уважением вы пользуетесь у августейших особ нашей страны. Можете ли вы дать честное слово и поручиться за господина Редона?

— Конечно, я готов. Я ручаюсь за моего друга, смелого и честного француза. Те, кто принял его за шпиона, глубоко ошиблись. Честно говоря, я удивляюсь, что мог разведывать европеец в малознакомой ему стране, тем более что Франция держит нейтралитет.

— М-да! — пожал плечами командующий. — Но Россия ваш друг и союзник!

— Но это вовсе не означает, что француз будет, пренебрегая элементарными правилами поведения, нарушать нейтралитет… Нет, нет, господин Редон — не шпион. Я с удовольствием соглашусь сопровождать его в Сеул, а там, я уверен, он незамедлительно предстанет перед военными властями…

— Клянусь вам, — без всякой иронии подтвердил репортер.