Бесстрашный горец

– Не так уж часто, и тебе об этом хорошо известно. А Сигимор, который является лэрдом Дабхайдленда, вообще один на свете. Такой крупный мужчина, рыжеволосый, любит странные шутки, у которого тринадцать братьев и все они тоже рыжеволосые!

– О Господи! Это он, племянник Фингела! Сын жен­щины, которую, как считает Фингел, у него украли. Ну да ладно. Эван не в обиде, просто не вмешивается в дела отца. По правде говоря, я думаю, он и его братья считают, что отец ведет себя очень глупо, наживая врагов, в то время как ему нужны союзники. Кроме того, большинства тех, с кем Фингел ссорился, уже нет в живых. Нет его брата, той жен­щины и обоих их отцов. Так что ему не придется иметь дело с теми, кто, по его мнению, поступил с ним плохо. Если бы три года назад, когда Сигимор был в наших краях и останавливался по соседству, Эван был здесь, думаю, он пригласил бы его в замок.

– Хочется верить, что ты права, Мэб. Хотя эти Камеро­ны приходятся мне не кровными родственниками, они тем не менее моя родня, и мне бы очень не хотелось разрывать­ся между ними и моим мужем. – Вздохнув, Фиона покача­ла головой. – Надо же! Мне так хотелось, чтобы Эван был приятно удивлен, узнав о том, кто я такая и откуда.

– То, что он будет удивлен, это точно.

Глава 10

– Поверить не могу, что ты не потребовал, чтобы Фио­на сказала тебе, кто она такая, – проговорил Грегор, помо­гая Эвану облачиться в черный камзол, расшитый серебря­ной ниткой. – Вы же через час поженитесь!

– Вот когда поженимся, тогда она мне и скажет. Мне кажется, она немного побаивается, что я передумаю и по­пытаюсь взять за нее выкуп, если узнаю, кто она, прежде чем нас обвенчают.

На самом же деле Эван понимал, что этого никогда не произойдет, хотя Фионе, естественно, ничего не говорил. Иначе пришлось бы прибегнуть к помощи ласковых слов, а за последние два дня, как он ни старался, не смог придумать ни одного. Кроме того, Эван опасался, что попытка заставить ее сказать правду о себе приведет к тому, что он признается Фионе в своих чувствах, а ему вовсе этого не хотелось.

Пускай думает, что он испытывает к ней лишь страсть. Так безопаснее. Страсти он мог дать ей сколько угодно, зная, что Фиона сочтет ее совершенно естественной – в конце концов, мужчины похотливые создания, – а вот все другие чувства оставит при себе. После истории с Хеленой он навсегда запомнил, как опасно раскрывать душу перед женщиной. Может быть, несправедливо относиться к Фио­не, как к Хелене, тем более что она абсолютно не похожа на его бывшую любовницу – ни внешне, ни внутренне, однако общение с Хеленой научило его осторожности. Если он испытывает к Фионе страсть, то это вовсе не означает, что он ее хорошо знает. Предательство Хелены глубоко ра­нило его, а если и Фиона его предаст, от такого удара он никогда не оправится. Эван и сам не знал, откуда у него такая уверенность, а заглядывать в собственную душу, что­бы это понять, ему не хотелось.

Эван с грустью признался себе, что сомневается в том, что Фиона испытывает к нему страсть. Женщины редко испытывали к нему это чувство. Взять хотя бы Хелену. Она постоянно притворялась. Деревенские публичные девки просто выполняли свои обязанности за деньги. Горничные в Скаргласе пытались с ним заигрывать только потому, что мечтали извлечь из близости к лэрду какую-то пользу для себя. Последние два дня он постоянно размышлял над тем, как они с Фионой занимались любовью, вспоминал каж­дый звук, сопутствовавший этому, каждое прикосновение, каждое движение и не мог найти ни малейшей фальши, однако все равно сомневался в ее искренности.

– Что-то ты не выглядишь слишком счастливым, – пробормотал Грегор. – У тебя такая красивая невеста. Мне кажется, ты должен радоваться хотя бы тому, что она каж­дую ночь будет спать с тобой в одной постели.

– Должен и радуюсь, – ответил Эван. – Ты прав, она чудо как хороша.

Чертыхнувшись, Грегор покачал головой:

– Бьюсь об заклад, ты сейчас размышляешь над тем, зачем ты ей понадобился. Считаешь, что ты некрасивый и ни одна девушка не сможет тебя полюбить. Да будет тебе, Эван! Пусть на твоем лице есть шрамы, но в этом нет ниче­го ужасного. Да и Фиона, похоже, родом из клана, который знает, что такое война. Никакими шрамами ее не испугать. У нее и самой они есть, верно?

– Верно. Но ее шрамы едва заметны, маленькие и акку­ратные, не то что мои. – Он бросил взгляд на свой изящ­ный камзол. – Можно разодеться в пух и прах, все равно не будешь красавцем. Это все равно что позолотить крапи­ву и уверять всех, что это роза.

– Черт подери, Эван! Эта сука Хелена заставила тебя сомневаться в твоей привлекательности! Это после обще­ния с ней ты стал таким!

– Хелена была очень красива и уверяла меня, что ис­пытывает ко мне страсть. Но все ее уверения оказались ло­жью. Я это понял, только когда она выдала меня Хью Грею. Вот тогда выплыли наружу ее истинные чувства.