Бестия. Том 2

— Нет, Скип. Определенно нет, — и она хлопнула дверью у него перед носом. И дернуло же ее переспать с этим ничтожеством! Он кончил так же быстро, как выстреливает фразы… Лаки повернулась к Косте и протянула руки. — Идем посмотрим, все ли в порядке. Всю прошлую неделю меня преследовали кошмары: отель обрушился, а я сижу среди руин — голая, а кругом орут: «Размазня! Мы предупреждали, что женщине нельзя доверить такое дело!»

Коста предложил ей руку.

— Лаки, — торжественно произнес он. — Чем-чем, а размазней тебя никто не назовет, это я тебе обещаю.

Марко смотрел, как они приближаются. Лаки — в эффектном, электризующем черном платье, в глазах пылает восторг победы; груди частично обнажены. И Коста — гордый старик, жестом собственника прижимающий к себе ее локоть.

Он пошел навстречу. Вечер уже начался, и на каждом шагу попадались впечатляющие фигуры суперзвезд, продюсеров, магнатов, знаменитых спортсменов, дорогих проституток, шулеров и артистов. Марко подошел к Лаки и целомудренно чмокнул в щечку.

— Ты выглядишь… как всегда, — пошутил он.

Лаки ухмыльнулась.

— А где Елена?

— Как ни странно, ее нет.

— Почему?

Он вперил в нее многозначительный взгляд.

— Ты прекрасно знаешь почему.

— Я знаю?

— Разве сегодня не особенный вечер?

— Ты все еще женат.

— Слушай, — он придвинулся ближе и понизил голос. — По-моему, сегодня как раз подходящий момент, чтобы сделать исключение.

Сердце у Лаки колотилось так, словно она только что десятикратно обежала вокруг Таймс-сквер. Голос охрип.

— Я никогда не делаю исключений, — но в глубине души она знала: сделает. Сегодня!

— Все когда-нибудь случается в первый раз.

Между ними как будто произошло короткое замыкание.

— Что, Энцо еще не приехал? — с нетерпением спросил Коста. Он кое-что заметил, и ему это не понравилось.

— Приехал — несколько минут назад. Я как раз собирался вам звонить.

— Идем, Лаки, навестим его.

Она улыбнулась.

— Само собой, — и легко коснулась руки Марко. — Потом…

* * *

Уоррис Чартерс выбрал удобную позицию возле стойки бара, откуда можно было наблюдать за всеми. Он постарел и еще больше озлобился. Ему исполнился сорок один год, и он был не похож на себя прежнего. Волосы выкрашены в черный цвет, брови и ресницы — тоже. Под глазами набрякли мешки. Между некогда идеальными зубами образовались безобразные прорехи.

Судьба не жаловала его последние девять лет. Когда его с позором изгнали с виллы в Канне, бушевала гроза, и это отразилось на его здоровье. У него развилась тяжелая форма пневмонии, так что эта история закончилась в местной больнице, существующей на пожертвования. Он чуть не отправился к праотцам. Да если бы и отправился — кто пожалел бы о нем?

После выздоровления он попытался связаться с Олимпией — тщетно. Когда родители богатой девушки хотят, чтобы она исчезла, она исчезает. И тем, кто пытается ее разыскать, ровным счетом ничего не светит. В конце концов Уоррис бросил эту бесплодную затею и сошелся с проституткой, снимающей последний урожай с наплыва туристов. В декабре они вместе перебрались в Париж, но она забыла предупредить, что там у нее уже был сутенер, так что Уоррис снова загремел в медицинское учреждение — на этот раз с двумя сломанными ребрами.

Наконец он приковылял обратно в Мадрид. Там его встретили старые друзья: наркоманы, толкачи, прощелыги всех мастей. Он поставил несколько шоу с «живым» сексом и скопил денег на постановку порнофильма. В последнюю минуту сорвался с крючка главный мужской персонаж, и Уоррису пришлось сниматься самому — вот откуда крашеные волосы. Он еще не окончательно утратил стыд.

Фильм имел некоторый успех в Европе и принес ему достаточно денег, чтобы вернуться в Америку. Там он продолжил заниматься тем же — в переоборудованном гараже в Пасадене. Со звездами не было проблем. Стайки красивых девушек слетались в Лос-Анджелес в надежде сняться в фильме. Некоторым было безразлично — в каком. Уоррис начал прилично зарабатывать, активно занимался сексом и надеялся вернуться в мир большого кино. Сценарий «В яблочко!» все еще был при нем. Кто теперь станет оспаривать у него права? Автор семь лет как умер — Уоррис навел справки.

Конечно, сценарий нуждался в небольшой переделке, но история в целом ничуть не устарела. Фильм возьмет всех за живое!

Он долго думал, где найти деньги на постановку. Вкладывать деньги в фильм — все равно что ходить по канату над Большим Каньоном. И вдруг на него словно обрушился золотой дождь. Он приехал в Вегас — вместе с темнокожей проституткой и ее дружком, карточным шулером. Они слонялись из отеля в отель, и вдруг эта потаскушка показала пальцем:

— Видишь вон ту заводную? Это дочь Джино Сантанджело. Попробуй-ка подцепить ее на крючок. Говорят, у нее между ногами яйца, как у мужчины.

Уоррис взглянул. Еще раз. И еще.

Лаки! Не может быть!

И тем не менее это она. Лаки Санта. Лаки Сантанджело.