Бесцветье

– Бремя нереализованной, смелой, безумной мечты, могло наложить неизгладимую черту на сознание нашего господина, однако он был единственный, кто ведал, что происходило.

– И что-же это было? – Эльвира задала этот вопрос лишь тогда, когда ей стала очевидно, что Эльза достигла очередного рубежа нерешительности.

– Госпожа посланница, – отвечала кухарка – я рассказываю вам это первый и последний раз, надеясь, что полученная информация поможет вам в вашем деле и вы не усугубите нашего положения.

Эльвира понимающе кивнула, хотя по правде говоря, она весьма смутно представляла себе, чего так боялась Эльза.

– Мёртвое дитя, оставаясь наедине в своей комнате, развивалось не по дням, а по часам, как если бы было живым.

Ещё прежде чем с языка Эльвиры успел сорваться вопрос, Эльза продолжила.

– Вопреки всякому здравому смыслу, а ведь мы ещё кое что помним о том, как растут дети, Валентайн взрослела с каждым днём, обращаясь в не-что внешне напоминающее её мать.

– Вы хотите сказать, – наконец заговорила Эльвира, понимая, что здесь было просто необходимо уточнить – что рождённый мёртвым, ребёнок ожил? Что Валентайн стремительно развивалась, опережая отведённый для этого, разумный, срок?

Эльза коротко кивнула, позволяя Эльвире понять, что истина на сей раз от неё не укрылась.

– Но как это возможно?

Или Эльза не знала ответа на этот вопрос, или на сей раз она не решалась отвечать прямо.

– Внимание было сконцентрировано на проблеме мора, и Корнелиус ежедневно совершал вылазки в посёлок, после чего проводил часы в своей лаборатории, в чертогах Замка.