Бесцветные краски

От этого взгляда первопроходцу стало не по себе. Сейчас он не узнавал Дань Хэна. С самого начала у него не было контроля над происходящим, но теперь он резко задумался – а был ли контроль у его напарника? Если они не остановятся, то может произойти что-нибудь неприятное.

– Д-давай пока на сегодня закончим? Продолжим завтра? – спросил Келус нервно и попытался встать.

Но тяжёлые кольца не дали ему сильно сдвинуться. Кончик хвоста резко пришел в движение и заскользил вниз по животу, оставляя за собой волну мурашек. Когда он ощутимо провёл между его ног, первопроходец не смог сдержать стон и с силой вцепился в плечи Дань Хэна.

– Если откладывать, ты никогда ко мне не привыкнешь и продолжишь избегать, – выдохнул Пожиратель луны и, подцепив его подбородок пальцами, повернул голову в сторону, открывая больше доступа к шее. Острые клыки блеснули в свете ламп, отчего Келус непроизвольно дернулся, и впились в нежную кожу.

Другой рукой Дань Хэн задрал футболку первопроходца и провёл по груди, слегка задевая удлиненными ногтями розовые соски. Кончик хвоста скользнул за резинку штанов и нижнего белья и коснулся возбуждённого члена.

Келус выдавил ругательство сквозь зубы, но оно больше прозвучало как стон-мольба. Прикосновений было слишком много, и от ощущений кружилась голова. Все мысли постепенно вылетели из головы, оставляя лишь приятную пустоту. Он больше не мог сопротивляться. Не хотел сопротивляться.

Дань Хэн, заметив такую реакцию, резко укусил его плечо, оставляя ровный круглый след от зубов. Укус перешёл в засос, один, другой, и вскоре на шее и плечах не осталось нетронутого места.

Как давно они этого не делали? С каждой секундой Пожиратель луны осознавал, как сильно соскучился по этому телу, прикосновениям, стонам. Все эти недели Келус просто смотрел на него круглыми глазами, не смея подходить, а Дань Хэн ждал от него первого шага, чтобы самому не наседать и ни к чему не принуждать. Но ничего не менялось, и от этого он еще больше ненавидел собственное тело и происхождение, и эти негативные чувства не давали ему сосредоточиться и вернуть обратно человеческую форму.

Больше он не позволит Келусу отдаляться от него.

– Пожалуйста… убери хвост… – Первопроходец извивался под ним, пытался сдвинуться хотя бы на пару сантиметров, но чешуйчатые кольца слишком сильно впились в его живот. Еще немного – и сломают ребра. Но именно это «немного» Пожиратель луны четко контролировал. Он никогда не причинит ему вред. Но и ослабить хватку не мог – не хотел отпускать. Его истинная сущность была жадной, собственнической. В конце концов, сказки про драконов, ревностно охраняющих свои сокровища, были не такими уж сказками.

И чтобы извиниться за это, Дань Хэн нежно целовал Келуса в губы. Поцелуи получались влажными и тягучими, часто прерывающимися – первопроходцу постоянно не хватало воздуха. И эта его человеческая слабость казалась бессмертному существу слишком милой и трогательной.

– Вытащи… ах… вытащи его… – просил Келус, хватаясь за хвост и пытаясь вытянуть его из штанов.

Его щеки были слишком красными. Таким смущенным Дань Хэн видел его впервые. И просто не мог не воспользоваться этим.

Кончик хвоста сильнее прижался к возбужденному члену и ощутимо надавил на влажную головку. Келус дернулся, и его рука разжалась. Он выглядел совершенно потерянным в собственном удовольствии, почти на грани. Происходящее слишком сильно пересекало его черту дозволенного, но от этого становилось так хорошо, что ему было почти физически плохо.

– Ты соврешь, если скажешь, что тебе не нравится. – Дань Хэн опалил его ухо дыханием и, довольный услышанным громким стоном, продолжил ласки.

Кончик хвоста обернулся вокруг члена и сжал. Штаны сильно мешали маневрировать, и Пожиратель луны расстегнул их, с трудом заставляя себя сдержаться и не сломать замок. Теперь хвост свободно сжимался и ритмично двигался, надавливая на самые чувствительные места. Келус уткнулся лицом в плечо Дань Хэна, пытаясь заглушить собственные стоны. Ощущения были слишком сильными и ни на что не похожими.

И он совершенно не мог это контролировать. Пожиратель луны забрал у него практически всю свободу действий, взамен оставив только один вариант – наслаждаться происходящим. От этого удовольствия было негде спрятаться. Бороться с ним – бесполезно.

Дань Хэн обхватил лицо Келуса своими руками и заставил посмотреть на себя. Затуманенный взгляд, приоткрытые влажные губы, сбитое дыхание – такому виду совсем невозможно сопротивляться. Он даже и не пытался. Поцеловал его, глубоко, открыто, вкладывая собственные чувства, которые с таким трудом доносил до других людей. Дань Хэн был не из тех, кто может часами рассказывать о них. Он из тех, кто действует. Кто показывает свои чувства.

И когда Келус снова стал задыхаться от нехватки кислорода, он отстранился от него и, глядя в золотистые глаза, ровным тоном сказал:

– Ты мой.

Как всем давно известный факт. Так сообщают о том, что небо голубое, а трава зеленая. Словно так задумала сама Вселенная.