Бестужев-Рюмин

Панин, как явствует из его ответного письма Бестужеву, испытывал в этот период серьёзные психологические трудности, связанные с необходимостью приспосабливаться к новым веяниям в Петербурге и с постоянным и неусыпным контролем за каждым своим шагом и действием: «Не знаю, что начать боюсь сойти с ума. Могу ли я сохранять твёрдость и противиться упадку духа…? Всё это происходит при таких обстоятельствах, когда я от всей коллегии вижу над собой ковы, и нет сомнения, что они твёрдо решили искоренить меня».

Панин был прав: скоро его «искоренят» и отзовут, а вместо него в Стокгольм отправят ставленника Воронцова — барона Ивана Андреевича Остермана. Но до самых последних дней пребывания Никиты Ивановича на посту посланника в Швеции Бестужев буквально «вёл» его, направлял и помогал своими советами. Когда воспитанник Бестужева стал возражать против направленных ему шуваловско-воронцовских инструкций, Бестужев с горечью порекомендовал ему поменьше рассуждать и только доносить ему об исполнении полученных рескриптов. Ныне в Петербурге, добавил он, не выносят тех, кто «рассуждает о старой системе и выхваляет тех, кто оной ещё держится».

Воронцов повсюду расставлял своих людей и отзывал тех, кого считал приверженцами системы канцлера Бестужева, и канцлер ничего не мог с этим поделать. Летом 1757 года в Варшаву был назначен новый посланник — племянник канцлера, сын его несчастной сестры Аграфены Петровны, боевой генерал Михаил Никитич Волконский. По-видимому, М.Н. Волконский никоим образом не был скомпрометирован связью со своим всесильным когда-то дядей и считался вполне лояльным шуваловско-воронцовскому направлению. Впрочем, Волконскому недолго пришлось быть дипломатом — за недостатком опытных и боевых генералов в русской армии он после Цорндорфского сражения скоро был призван на Семилетнюю войну.

В январе 1757 года канцлер подал императрице обширную записку, в которой в хвалебных выражениях охарактеризовал годы своего управления внешними делами государства. Чтобы как-то нейтрализовать действия Шуваловых — Воронцовых, уставший от противостояния Бестужев-Рюмин предлагал государыне вариант передачи внешних дел в руки специально созданной комиссии, которая была названа Конференцией. В неё, по его замыслу, должны были войти 10 человек, включая великого князя Петра Фёдоровича, и она должна была заседать два раза в неделю. Бестужев, очевидно, надеялся, что, имея перед собой всех своих противников, он мог бы контролировать все их шаги и противостоять им.

Волей Елизаветы Петровны предложение канцлера было удовлетворено. Но её волей и Коллегией иностранных дел управлял теперь её фаворит граф Иван Шувалов. С ним вместе ведущие позиции при дворе и в правительстве заняли брат Пётр Иванович Шувалов и другие члены этой семьи. М.И. Воронцов, сблизившись с Шуваловыми, со своей стороны имел все шансы занять место канцлера. Вступление в борьбу на стороне врагов старшего брата Михаила ещё больше осложнило положение Алексея Петровича при дворе и знаменовало постепенную утрату им позиций. Он уже не мог по своему усмотрению не только назначить посла, но и перевести из одной миссии в другую какого-нибудь секретаря. Посланника в Варшаве Гросса, сторонника системы Бестужева, отозвали, и Воронцов назначил на его место своего протеже поляка (!) Ржичевского, на что последовал горький комментарий канцлера: «…Паписту против папистов действовать невозможно по русской поговорке: ворон ворону глаз не выклюет, но решение сего дела от меня не зависит». Ни одно из предписаний Бестужева сотрудниками КИД просто не выполнялось. Если прежде канцлер игнорировал КИД, то теперь КИД по закону мести игнорировала канцлера.

Первое собрание Конференции[85], совещательного органа, созданного по инициативе Бестужева, с участием императрицы состоялось 14 марта 1756 года, а через две недели Конференция выработала программу, нацеленную на достижение соглашения с Веной о военном взаимодействии против Пруссии и учитывавшую состояние войны между Англией и Францией. Предполагалось теперь сблизиться с Францией и вместе с Австрией и Польшей начать наступление на Пруссию. Обширная программа предусматривала возвращение Силезии австрийцам, союз против Турции, нейтрализацию Швеции, присоединение части Пруссии к Польше, Курляндии — к России, а также исправление польско-русской границы.