Бестужев. Служба Государевой Безопасности. Книга четвертая

Аристарх Христофорович развёл руками, пытаясь подобрать нужные слова. Похоже у него не получалось. Капитан и его подчинённые стояли на месте в полной боевой готовности, ожидая приказа. Я опустил мечи вниз, давая понять, что драться не собираюсь, но и уступать тоже. Внезапно я почувствовал спиной холодок, потом что-то кольнуло между лопаток, в глазах потемнело, всё окружающее завертелось дикой каруселью, и я отключился.

Когда открыл глаза, понял, что лежу на полу какой-то избушки. Надеюсь хоть не на курьих ножках. Серые бревенчатые стены, стол с лавками и закопчёная печь. На полке под потолком примитивная кухонная утварь и мешки с неизвестным наполнением. Через маленькое окошко видно серое небо. Я не был уверен, затянуто оно облаками или серое само по себе. Во всём теле дикая слабость, а ещё тошнота, головокружение.

Что со мной вообще происходит? Где я? В голове промелькнули картинки последних событий. Перемещение в эту странную локацию я не помню. Поднял внезапно дико отяжелевшую правую руку, на мне всё так же был доспех. Что самое странное, бронепластины сейчас отливали не золотом, а серебром. Голубые кристаллы оказались тёмно-серыми и тусклыми.

Я попытался подняться, но чувствовал себя совершенно обессиленным. Максимум, что я смог подняться на локтях, и то уже запыхался. Да что за бред? Где моя богатырская сила? Я ведь даже без использования магии могу машину перевернуть, а сейчас, как измождённый болезнью старик. Всего лишь приподнялся над полом, а уже весь взмок.

Серая дверь со скрипом открылась и в проёме на фоне однотонного серого неба возник знакомый силуэт, холодный ветер развевал его одежды и приятно остудил испарину на моём лбу. Дверь закрылась, скудный свет из окошка помог понять, кто передо мной. Это был князь Трубецкой собственной персоной.

— Что ты со мной сделал? — прохрипел я, сказанная короткая фраза стоила мне больших усилий.

— Я тебя только переместил, — ответил Михаил, усевшись на лавку. — С тобой я ничего не делал, просто этот мир тебя не любит, паладин.

— Какой мир? Да в смысле? — в голове роились противоречивые мысли. Он знает, что я из другого мира? Или мы переместились в другой мир? Мне изначально показалось, что всё как-то не так. Чтобы хватило сил продолжить разговор, я грохнулся обратно на пол. — Объясни, где мы.

— По ту сторону врат, — коротко бросил он, наливая из стоявшего на столе грубой ручной работы кувшина в такую же неровную глиняную чашку какую-то мутную жидкость. Потом подошёл ко мне и присел на корточки. — Выпей это, тебе станет легче. Да не собираюсь я тебя травить, пей.

Если этот мир меня не любит, то и странная жижа с кислым запахом может оказаться последним пойлом в моей жизни. С большим трудом я приподнялся, опираясь на локоть, и уставился на содержимое чашки. Потом посмотрел Трубецкому в глаза. В его взгляде я опасности не увидел, но решиться отхлебнуть так и не смог.

— Во-первых, я мог тебя убить, когда ты повернулся ко мне спиной, — неторопливо и с расстановкой, словно разговаривая с ребёнком, сказал Михаил. — И ещё раз, пока ты лежал здесь без сознания. Во-вторых, ты меня спас. А теперь вопрос, как ты думаешь, зачем мне нужно убивать тебя именно сейчас?

— Чтобы не спалить контору, в которой мы находимся, — брякнул я первое, что пришло в голову, продолжая всматриваться в содержимое чашки. Молочно-белая и мутноватая бесцветная жидкость водили медленный хоровод, не смешиваясь друг с другом.

— Если ты выпьешь этот отвар, будешь чувствовать себя намного лучше, — терпеливо продолжил Трубецкой. — Я доверился тебе, теперь ты доверься мне. Пойми, я тебе не враг, хотя по идее должен был им быть. Пей.

Я тяжко вздохнул. Рука, на которую я опирался, уже дрожала от напряжения. Я был настолько обессилен, что он мог прикончить меня одним пальцем. Думаю, он и правда не собирается меня убивать, тем более отравой. Второй рукой взял чашку, чуть не уронив её на пол. Жижа плеснулась через край и вязкие капли упали на пол. Запах был чуждым, но не особо противным. Первый глоток защипал горло, дальше было легче. Неожиданно для себя самого, я выпил всё до капли, потом рухнул на пол плашмя, пытаясь восстановить сбившееся дыхание.

— Отдохни пока, полежи, скоро подействует, — сказал князь, подобрал с пола чудом не разбившуюся чашку и поставил на стол.

— Зачем ты меня сюда притащил? — прохрипел я.

— Чтобы помочь, — весьма исчерпывающе ответил он и снова уселся на лавку.

— Мне и там было неплохо, а сейчас, как дряхлая половая тряпка. В чём суть помощи?

— Ты же понятия не имеешь, с кем сражаешься.

— С тёмными, чего тут непонятного. Когда всех замочим, всё закончится. Я никак понять не могу, ты тёмный или нет?

— Я проводник.

— В смысле?

— Ну проводник между мирами. Я живу одновременно и здесь, и там.

— То есть сам по себе ты не тёмный?

— Нет.

— А братишка твой был тёмным.

— В смысле, был? — насторожился Трубецкой.

— Больше нет, — я тоже напрягся, опасаясь его реакции. Но, раз уж начал, надо заканчивать. — В живых больше нет, я постарался.