Бесы Черного Городища

Мы с ней переглянулись. Господи, кого это несет в такую пору? Свои все дома, значит, чужие? А по ночам в гости только злые вести являются! Тут входит в столовую кухарка и подает письмо. "Откудова?" - спрашиваем. "Да какой-то малец занес, - отвечает, - сунул в руку и был таков". Чудно нам это показалось. По коммерции своей я часто письма получаю, но утром и по почте, а это - на ночь глядя, и без марки к тому же. Забилось у меня сердце, ищу очки - найти не могу, а они рядом на столе лежат. Катерина Савельевна говорит: "Давай, Карпуша, я распечатаю и прочту. Глаза у меня помоложе". И правда, ей еще и тридцати пяти нет. "Сделай одолжение, - говорю, - а то мне как-то боязно!" Катерина Савельевна раскрыла конверт, вытащила письмо, развернула да как закричит: "Господи-святы! С нами крестная сила!"

И листок отбросила, а сама побелела, слова сказать не может и только крестится, крестится... Я всполошился, сердце в груди трепещет, весь потом покрылся. "Что с тобой, душенька? - спрашиваю. - Отчего переполох?" А у самого руки трясутся, хотел воды испить и чуть стакан не разбил. "Смотри, Карпуша, - говорит мне Катерина Савельевна и пальцем в бумагу тычет. Смотри, а то я со страху помру!" Я поглядел и тоже обмер. Свят! Свят! Свят! Страсти какие! На листочке слова написаны. А внизу-то, внизу... - Полиндеев побледнел, перекрестился и шепотом произнес:

- Внизу листочка пририсован страшный шкилет, тут же черный гроб и три свечи... - Он полез трясущейся рукой в карман сюртука и извлек из него помятый, сложенный вчетверо лист бумаги. - Да вот, извольте сами просмотреть! - и протянул письмо Ивану.

Тот пробежал его глазами и передал Алексею.

- Прочитай вслух!

Строчки шли вкривь и вкось, словно писавший был пьяным или пребывал в сильном испуге. Но он явно был грамотным человеком и дружил не только с "ятями", но и с "ерами" <Буквы/>, упраздненные большевиками после революции.>.

Алексей тотчас высказал по этому поводу свои соображения и зачитал письмо:

- Приказываю Вам послезавтра, т, е. 7 июня сего года, принести запечатанный конверт с тысячью рублями в лес к озеру Рыжее, не позднее восьми часов вечера, к завалившемуся пню, что находится в пятидесяти шагах на запад от старой купальни. В случае неисполнения этого приказа будете преданы лютой смерти.

Грозный атаман лихой шайки - Черный Ворон.

- М-да! - сказал Иван и принялся за новую самокрутку. Покончив со столь полезным занятием, он пристально посмотрел на Полиндеева. - Продолжайте, Карп Лукич! Продолжайте!

- А что продолжать? - опешил купец. - Вот оно письмо! Теперь хватайте, ловите подлеца! - Он бросил беглый взгляд на Алексея. Но вид у того был абсолютно непроницаемый.

- Я хочу узнать. Карп Лукич, о том, чем вы занимались начиная с момента, когда получили это письмо, насколько я понимаю, вчера поздно вечером, и до сегодняшнего дня, вернее, до двух часов пополудни, когда вы изволили появиться в управлении полиции. Вы не пришли рано утром, почему? Какие у вас были соображения? И какие действия вы намерены предпринять? Иван затянулся самокруткой и выпустил изо рта струю дыма, которая повисла над его головой в форме сизого ореола.

Купец насупился.

- Если б знал какие, то сюда бы ни ногой, господа начальники! - И с гораздо меньшей охотой стал рассказывать дальше:

- Стали мы тут с Катериной Савельевной препираться, кому письмо читать. У нее глаза вострее, а мои даже с очками перестали видеть. Я о том ей говорю, а она на меня взбеленилась: "Ты, - кричит, - хозяин и мужского пола, ты и читай!" Спорили мы так с полчаса, и, концы к концам, кликнул я Веру это, стало быть, старшую дочку мою. Она у нас поболе матушки образованна, в прошлом годе гимназию закончила, да только не в меру горда. Ну ладно! "Верочка, - прошу я дочь, - голубушка, прочти-ка нам это письмецо и объясни все по порядку, что происходит. Может, мы рехнулись враз вместе с маменькой?" Дочка взяла листок, громко прочитала все, что там нацарапано, покачала головой и говорит мудрено так и вовсе непонятно: "Папенька, говорит, - вы стали объедком этого, как его.., еско.., тьфу! еспроприятера!.." я, обомлел. В первый раз такое слышу. "Объясни, - прошу, Верочка, только по-простому. Каким таким объедком я стал? Мы, слава богу, жизнь прожили - и не то что объедками никогда не бывали, а люди еще от нас кормились". Признаюсь, я даже закричал на нее сгоряча: "Ах ты, дурища!" так мне обидно стало за это глупое слово. Вера пожала плечами, фыркнула и ушла, а на пороге уже сказала: "Какой вы, папаша, необразованный, совсем ничего не понимаете!" Тут я и вовсе не сдержался. Сопливая еще девчонка поучать меня вздумала. И выговорил ей вслед в сердцах: "Я хошь и необразованный, а вас с Наденькой - это моя вторая дочь, младшая - вырастил, выкормил, наукам обучил, а ты теперь родителю помочь не хочешь в смертельных опасностях!"

Полиндеев огорченно развел руками.

- Да что с них возьмешь, с детей-то? Они наши денежки уважают, а нас самих терпят только до поры до времени...