Бета-самец

Он лежит еще какое-то время рядом с ней, раздавленный стыдом — за свой пугливый второсортный организм, за то, что Сергея все-таки предал… да и Анну подвел… за чертовы, будь они прокляты, носки!

По залу разлился перезвон, диктор объявил о том, что московский рейс задерживается.

— Мы вчера на лодке прокатились, — сказала Марина Никитична. — Далеко отплыли. Метров на сто, да, Зин? Вода чистейшая. Видно, как рыбки плавают.

— На моторной?

— А нет, — Марина Никитична подбоченилась. — На вёсельной. Я на одном весле, Зина на другом. Так-то.

— Ты что, мам? А если бы перевернулись?

Она отмахнулась.

— Ну, не перевернулись же. И на нас жилеты были. Мы проверяли: захочешь не утонешь. А на вышке грек дежурил, спасатель. Огроменный такой, мышцы и усы. Да, Зин?

— Как Аякс, — Зина наконец решилась подать голос.

На транспортере появилась сначала сумка Зинаиды, потом Марины Никитичны. Топилин водрузил багаж на тележку, и они отправились к выходу мимо любореченских бомбил, вопрошавших мрачновато и, казалось, без всякого желания получить утвердительный ответ: «Такси не нужно?» Перед милицейским постом остановились, Марина Никитична достала куртки. Оделись.

В машине, как только отъехали, она включила телефон, и тот заверещал, не умолкая: эсэмэс приходили одна за другой.

— Соня звонила, — комментировала Марина Никитична сообщения. — И Варя. И Федор Алексеевич еще… Случилось что? Как с цепи сорвались.

Вскоре ей позвонили.

Не вдаваясь в подробности, Марина Никитична объяснила звонившему, что телефон был отключен на время авиаперелета и что она едет из аэропорта домой. Потом раз десять повторила: «Да», — каждый раз прибавляя градус заинтересованности.

— Отлично, успеем.

Закончив разговор, Марина Никитична села вполоборота, чтобы лучше видеть сына.

— Голеев приехал, — улыбнулась она. — Сидит в гостях у Воропаевых.

Топилин принялся хмурить лоб, вспоминая, кто таков Голеев и почему мать рада его появлению в Любореченске.

— Саш, — с упреком сказала Марина Никитична. — Забыл? Голеев Петр Николаевич. Второй могильщик в «Гамлете». Балагур такой. В Москву уехал. Играл сначала в каком-то театрике, потом в кино стал сниматься. Ну, вот, сериал про адвокатов…

— «Трудное дело», — подсказала Зинаида.

— Вот. «Трудное дело».

Давненько не присутствовал при Больших Сборах. Кавардак в квартире быстро достиг апогея. Плевался паром утюг, гудел фен, пшикал лак для волос. То и дело что-нибудь круглое и верткое — какая-нибудь юркая баночка, плошечка, крышечка — прыгало на пол и закатывалось под диван.

— Зина, напомни мне потом под диван залезть.

Зинаида сосредоточенна, занята важнейшим делом: разглядывает через очки распяленные на руке колготки — нет ли дырок. После того как колготки проходят проверку, Зинаида садится на стул и ждет. Топилин отворачивается, замечая боковым зрением, как к ней подходит Марина Никитична, натягивает на нее колготки: сначала на больную, потом на здоровую ногу.

Духи, крем для рук. Одежда, какая подвернется. Успевает подгонять Зинаиду:

— Не нужно наряжаться, Зина. Не тот случай. Кремовая юбка в самый раз. И кофта с кармашком.

— Мама, давай-ка я с вами пойду, — попросился Топилин, когда сборы подходили к концу.

Зинаида вылупилась на него в зеркало. Марина Никитична была удивлена не меньше, но виду не подала.

— Ты это серьезно? — уточнила она, складывая на весу хитоны. — С нами хочешь пойти?

— Серьезно. Посмотрю наконец на твоих знакомых.

— Что вдруг?

В ответ Топилин лишь тряхнул головой: а вот такой каприз, имею право.

Размахнувшись, Марина Никитична отправила хитоны в полет через всю комнату. Они приземлились на спинку дивана, опрокинув перед этим ночник на тумбочке.

— Зина, оставь. Потом поднимем. Что ж, — повернулась она к сыну. — Идем. Только так. Заскучаешь и соберешься бежать, придумай какой-нибудь убедительный повод.

— Соврать?!

— Нет. Убедительно соврать. Хозяйка оч-чень обидчивая.

— Ладно, — согласился Топилин. — Скажу, охранник из офиса позвонил, в кабинете сигнализация…

— Вот это точно не нужно, — заявила Марина Никитична и замахала руками на Зинаиду, которая застряла перед зеркалом, выбирая помаду: — Да пойдем, красивая уже! — продолжила с сыном: — Не нужно там выставлять напоказ свой достаток.

У Воропаевых Топилин до этого не бывал. По дороге Марина Никитична аттестовала их как рьяных патриотов Любореченска.

— Гордятся своим провинциализмом, представь. Да, Зин? И такие знатоки здешней культурной жизни — диву даешься, откуда что берется. Каждого поэта, барда, каждого художника, каждого начинающего драматурга знают со всей подноготной. Чуть кто появился, сочинил что-нибудь, пяток пейзажей вывесил — они ему тут же квартирник устраивают. Презентацию готовят, обсуждение со зрителем. Неутомимые. Да, Зин?

Будто не было еще утром острова Закинтос — лазури, душистых олив, Аяксов на спасательных вышках, долгого перелета. Чувствовалось, что Марина Никитична взволнованна: сын впервые за много лет отправился с ней в гости.