Бетагемот

Кругом светится тяжелая вода. Вращается призрач­ный мир. Она встряхивает головой, фокусируя зрение. Над ней что-то бьется, волнует отражающую поверх­ность Невозможного озера. Должно быть, Лабин про­таранил чудовище своим «кальмаром». Наверняка удар повредил обеим сторонам: вот и «кальмар» штопором вторгается в ее поле зрения — неуправляемый, без се­дока. Лабин завис лицом к противнику, превосходяще­му его вдвое, причем половина размера приходится на пасть. Кларк плохо различает их — слишком взбаламу­чена вода.

Тут она замечает, что медленно падает вверх. Ноги сами собой начинают работать как ножницы — икра во­пит, словно ее раздирают изнутри. Кларк тоже вопит — вопль вырывается скрежетом разорванного железного листа. От нарастающей боли перед глазами проносится мушиный рой. Она поднимается из озера в тот самый миг, когда чудовище разевает пасть и…

«Мать твою!»

…и челюсти с невероятной быстротой расходятся до самого основания, а затем резко захлопываются, и Ла­бина больше нет, словно и вообще не было, только сма­занный образ остался на память о предыдущем мгнове­нии. И тогда Кларк совершает, пожалуй, самый глупый поступок в своей жизни.

Она бросается в атаку.

Левиафан разворачивается к ней, уже не столь про­ворно, но времени у него предостаточно. Она работает одной ногой, другая волочится бесполезным, пульси­рующим якорем. Щерится зубастая пасть — слишком много зубов еще уцелело. Лени пытается поднырнуть, подобраться к нему с брюха или хотя бы с бока, но чу­довище легко изворачивается, каждый раз встречая ее лицом к лицу.

А потом оно рыгает всей головой.

Из естественных отверстий тела не вырывается ни единого пузырька. Они пробиваются из самой плоти, находят себе путь, раскалывая изнутри мягкий череп. На секунду-другую чудовище зависает неподвижно, потом содрогается, словно от электрического разряда. Кларк, работая одной ногой, заходит снизу и бьет его в брюхо. Она ощущает, как от удара дубинкой внутри вздуваются новые пузыри, угрожая вулканическим взрывом.

Монстр судорожно вздрагивает и умирает. Челюсть отвисает нелепой створкой подъемного моста, извергая воду с мясом.

В нескольких метрах от нее на поверхность Невоз­можного озера тихо опускаются клочья тела в остатках гидрокостюма, вокруг извиваются кишки.

— Ты в порядке?

Лабин рядом с ней. Она мотает головой — не в ответ, а от изумления.

— Нога… — Теперь, когда все кончилось, боль еще сильнее. Лабин ощупывает рану. Кларк взвывает — во­кодер превращает крик в механический лай.

— Берцовая сломана, — сообщает Лабин. — Зато кожа цела.

— Это «кальмар»… — Она чувствует по всей ноге ле­денящий холод. И, чтобы забыть о нем, спрашивает, ука­зывая на дубинку на икре у Кена:

— Сколько зарядов выпустил в ублюдка?

— Три.

— Ты… просто пропал. Он тебя всосал. Повезло еще, что не перекусил пополам.

— С таким типом кормления жевать некогда. Замед­ляется процесс всасывания. — Лабин оглядывается по сторонам. — Подожди здесь.

«Да куда я денусь без ноги?..»

Она уже чувствует, как икра немеет и от души наде­ется, что «кальмар» уцелел.

Лабин, не торопясь, подплывает к трупу. Его гидро­кожа прорвана в десятке мест, из вспоротой груди торчат блестящие трубки и металл. Парочка миксин лениво от­плывают от останков.

— Лопес, — жужжит Лабин, разглядев нашивку на плече. Ирен Лопес отуземилась полгода назад. У пункта питания ее не видели уже несколько недель. — Ну вот, на один вопрос ответ есть.

— Не обязательно.

Еще содрогающееся чудовище опустилось на поверх­ность озера рядом с Лопес и погрузилось немногим глуб­же: чтобы утонуть в растворе такой плотности, надо быть камнем.

Лабин оставляет труп и переходит к туше. Кларк сле­дует за ним.

— Это не та тварь, что цапнула Джина, — жужжит Лабин. — Зубы другие. Гигантизм у минимум двух видов костистых рыб в двух километрах от гидротермального источника. — Запустив руку в разинутую пасть, он вы­ламывает один зуб. — Остеопороз, возможно, и другие признаки дефицита питания.

— Не мог бы ты отложить лекцию и для начала помочь мне с этой эту штукой? — Кларк указывает на свой «каль­мар», который пьяно кружит в темноте у них над голова­ми. — С такой ногой мне вплавь до дома не добраться.

Лабин всплывает и приводит аппарат к повиновению.

— Придется везти обратно, — заявляет он, подводя «кальмара» к ней. — Вот это все.

«Все» относится к выпотрошенным останкам Лопес.

— Это может быть не то, что ты думаешь, — говорит Кларк.

Кен перегибается и ныряет в Невозможное озеро в поисках своего «кальмара». Кларк наблюдает, как он ра­ботает ногами, преодолевая подъемную силу.

— Это не Бетагемот, — тихо жужжит она. — Он бы не одолел такого расстояния.

Голос ее спокоен, как любая механическая карикату­ра на голос в этих местах. Слова звучат резонно. А вот с мыслями не то. Мысли замкнулись в петлю, в мантру, порожденную подсознательной надеждой, что бесконеч­ное повторение сделает желаемое реальностью.

«Не может быть не может быть не может быть…»