Бетагемот

— Да, пожалуй. — Гомес негромко втягивает воздух сквозь покрытые пятнами зубы. — Джулию никто не видел? Ей бы следовало это послушать.

Чун поджимает губы:

— После того, как она полторы недели провела с Джи­ном? Если так хочется, вот сам и дыши с ней одним воздухом.

— Я недавно видел ее у одной из «поленниц», — вле­зает Хопкинсон.

— Как она?

— Ты же знаешь Джулию. Черная дыра с сиськами.

— Я имела в виду — внешне. Не выглядит больной?

— Откуда мне знать? Думаешь, она там была в труси­ках и лифчике? — пожимает плечами Хопкинсон. — Да мы и не разговаривали.

Сквозь переборки и гул разговоров смутно прорыва­ются крики терзаемого камня.

— Ну все, — говорит за панелью Нолан, — хватит балду пинать. Прицелился — стреляй. — Она касается иконки на панели. — Ты на связи, Седжер. Давай, дерзай.

— Все здесь? — звучит голос Седжер.

— Конечно, нет. Мы бы не уместились.

— Я бы предпочла…

— Тебя вывели на все каналы низкочастотника. В пре­делах пятисот метров тебя услышит каждый.

— Так… — Пауза, молчание человека, соображающе­го, как лучше пройти через минное поле. — Как вам известно, «Атлантида» уже несколько дней на карантине. С тех пор, как мы узнали о Бетагемоте. Все мы моди­фицированы, так что не было причин ожидать серьезных проблем. Карантин был банальной мерой предосторож­ности.

— Был… — отмечает Нолан. Внизу снова запускается шлюз.

Седжер рассказывает дальше:

— Мы провели анализ… образцов, которые доставили с Невозможного озера Кен и Лени, и все указывает на Бетагемот. Те же особенности РНК, та же стереоизоме­ризация…

— Давай к сути, — рявкает Нолан.

— Грейс? — окликает Кларк. Нолан оглядывается на нее.

— Заткнись и дай ей договорить, — просит Кларк. Нолан, фыркнув, отворачивается.

— В общем, так, — помолчав, продолжает Седжер. — Результаты были вполне однозначные, поэтому мы из предосторожности кремировали зараженные останки. Ра­зумеется, после оцифровки.

— Оцифровки? — переспрашивает Чен.

— Разрушающее сканирование с высоким разреше­нием, позволяющее воссоздать копию образца вплоть до молекулярного уровня, — поясняет Седжер. — Смоде­лированные ткани дают те же реакции, что и реальные образцы, но без сопутствующего риска.

В поле зрения втискивается Чарли Гарсиа. С каждым новоприбывшим перегородки словно смыкаются чуть тес­ней. Кларк сглатывает. Воздух вокруг нее уплотняется.

Седжер кашляет.

— Я работала с одной из таких моделей и… ну, я об­ратила внимание на некую аномалию. Я думаю, что рыба, доставленная вами с Невозможного, была инфицирована Бетагемотом.

По всей комнате встречаются взгляды пустых глаз. Вдалеке колокол Лабина испускает последний слабый вопль и замолкает — газовый резервуар опустел.

— Ну естественно, — вступает после паузы Нолан. — Так что?..

— Я… гм… говорю «инфицирована» в смысле патоло­гии, а не симбиоза. — Седжер снова откашливается. — Я хотела сказать…

— Рыба была больна, — подсказывает Кларк. — Боль­на Бетагемотом.

Минута мертвого молчания. Затем:

— Боюсь, что ты права. Если б ее не убил Кен, то прикончил бы Бетагемот.

— Ох ты, блин, — тихо вырывается у кого-то. Сло­вечко повисает в полной тишине. Внизу булькает шлюз.

— Значит, больна, — нарушает молчание Дейл Кри­зи. — И что с того?

Гарсиа качает головой:

— Дейл, ты не забыл, как работает эта дрянь?

— Конечно. Разбирает энзимы на части, добывая из них серу или что-то в этом роде. Мы к ней иммунны.

— Мы иммунны, — терпеливо объясняет Гарсиа, — потому что нам встроили особые гены, придающие эн­зимам прочность, с которой Бетагемот не справляется. А получили мы эти гены от глубоководных рыб, Дейл.

Кризи еще обдумывает услышанное, а кто-то срыва­ющимся голосом уже шепчет:

— Черт, черт, черт!

Одинокий опоздавший поднимается по лестнице — и почему-то оступается на первой перекладине.

— Боюсь, что мистер Гарсиа прав, — говорит Сед­жер. — Если рыбы, обитающие здесь, оказались уязви­мыми для вируса, то мы, возможно, тоже уязвимы.

Кларк качает головой.

— Но… ты хочешь сказать, что это все-таки не Бета­гемот? Что-то другое?

У лестницы поднимается суета, собравшиеся рифтеры пятятся, словно к ней подключили ток. Над люком пока­зывается шатающаяся Джулия Фридман, лицо у нее цвета базальта. Она выбирается на палубу, держась за перила вокруг люка и не решаясь их выпустить. Оглядывается, часто мигая поверх мертвых линз. Кожа у нее блестит.

— Это все еще Бетагемот — в общих чертах, — бубнит в отдалении Седжер. Из «Атлантиды». Из закупоренной, запаянной, герметически запечатанной карантином, без­опасной как хрен знает что «Атлантиды». — Вот почему мы не сумели точно определить природу болезни мистера Эриксона: он дал положительную реакцию на Бетагемот, но, мы, конечно, не обратили на это внимания, посколь­ку не ожидали никаких проблем. Но это, по-видимо­му, новая мутация. Подобная вариабельность довольно распространена среди организмов, попадающих в новую среду. Это по сути…

«Злой брат-двойник Бетагемота», — вспоминает Кларк.

— … Бетагемот второй модели, — заканчивает Сед­жер.

Джулия Фридман падает на колени, ее рвет.

Вавилон на всех частотах. Смешение прерывающихся голосов: