Без денег ты мертвец

– Я твой друг, – сказал Кендрик вкрадчиво. – Пожалуйста, помни это. Ничто из того, о чем ты расскажешь, не пойдет дальше. Я могу помочь тебе, милый, но, естественно, я думаю, что имею право узнать, в чем дело.

Его тихий тон и уверенный взгляд убедили Эллиота, что Клод полон дружелюбия. Если этот огромный педик с его смехотворным париком действительно имел в виду то, что говорил, было бы безумием отказываться от его предложения о помощи.

После небольшого раздумья Эллиот сказал:

– Ладно, Клод, я расскажу тебе. Суровая правда состоит в том, что я на мели и в долгах. Даже за этот чертов «роллс» не уплачено. Единственное, что я могу назвать своим, – это барахло, которое ты мне продал.

Кендрик глотнул виски.

– Перспективы?

– Никаких. Как кинозвезда я вышел в тираж. У меня нет актерского таланта. Нет, перспектив никаких.

– Не стоит думать о плохом, – сказал Кендрик, поглаживая свой большой нос. – Не буду тратить время, говоря, как мне жаль, хотя мне действительно жаль. У тебя были шансы, но тебе не повезло. Нам всем может не повезти. По крайней мере, в отличие от многих неудачников, до сих пор ты жил довольно весело. Все, что тебе нужно, – это безотлагательная помощь. Давай я пошлю к тебе Луи, чтобы он составил перечень того, что у тебя есть. Прошло время, с тех пор как ты покупал у меня, и я позабыл, что у тебя есть.

Эллиот кивнул:

– Хорошо, но я не хочу, чтобы Луи трепал языком по всему городу. Достаточно одного слушка, что у меня проблемы, чтобы сбежались все мои кредиторы. Мне необходимо получить часть суммы к концу месяца… через три недели.

– Что ты имеешь в виду под «частью суммы»?

– Буду говорить откровенно – мне надо по крайней мере сто пятьдесят тысяч долларов. Если я их не найду, я погорел, и тогда уже никто ничего не получит.

Кендрик поджал толстые губы.

– Это большие деньги, но не отчаивайся. Посмотрим, что мы можем сделать. Луи будет у тебя завтра утром в десять. Когда он составит перечень, мы снова поговорим.

– Там есть этот Шагал, которого ты сбагрил мне. Он, должно быть, стоит чертовски дорого.

Кендрик погрустнел:

– Не самый лучший, если я верно помню. Тогда люди сходили с ума по любому Шагалу, но, конечно, он все еще имеет свою цену. Можешь положиться на меня. Сделаю все возможное, чтобы помочь.

Эллиот поднялся. У него не было особой надежды. Он инстинктивно ощущал, что все это может обернуться сделкой, которая ему даст мало, а этому толстому педриле – много.

– Ладно, Клод, полагаюсь на тебя.

– Да. – Кендрик потер свою гладко выбритую челюсть, затем небрежно сказал: – Ты же знаком с Полом Ларримором, я полагаю?

– Я знаю его… Что с того?

– С ним непросто свести знакомство, – сказал Кендрик; его толстое лицо погрустнело. – Похож на затворника, тебе не кажется?

– Он держится сам по себе, если ты это имеешь в виду. Но я бы не назвал его затворником. Что это ты вдруг вспомнил о нем?

– Ты и он, я так понял, друзья.

– Ну вроде того. Ты это к чему?

– Мне жизненно необходимо связаться с ним, но он отказывается меня видеть. Я нахожу это несколько грубоватым, и я подумал, не мог бы ты навести мосты… для меня.

– Ларримор непрост. – Эллиот покачал головой. – И не очень-то приветлив. Что тебе нужно от него?

– Марки. – Кнедрик улыбнулся. – Я подумываю выйти на рынок редких марок. Ларримор – один из самых значимых филателистов в мире. Я был бы счастлив, если бы он стал моим консультантом.

Эллиот уставился на него, не веря своим ушам:

– Ларримор? Твой консультант? Брось, Клод, ты спятил! Никаких шансов!

– Думаешь? – Кендрик грустно покачал головой. – Что ж, тебе виднее. – Он помолчал и продолжил: – Расскажи мне, как ты подружился с Ларримором?

– Кроме марок, он еще любит гольф. Играет не очень хорошо, но, как и большинство гольфистов, которые не очень хороши, страшно обожает это дело. Он приезжает в клуб раз в неделю, и время от времени я играл с ним. Я поправил ему этот чертов слайс [2]

, и с тех пор мы на дружеской ноге. Вот так. Ничего не знаю про него теперь… С протезом мне гольф заказан.

– Как странно. Слайс? Странно, как все происходит. – Кендрик допил свое виски. – Но ты же все еще можешь ему позвонить, хоть и не видел его давненько?

– Послушай, Клод, я же сказал – забудь об этом, – нетерпеливо оборвал его Эллиот. – Ларримор не будет тебе помогать. – Он направился к двери. – Луи придет завтра в десять утра?

– Да, – улыбнулся Кендрик. – Не переживай слишком, милый. Самый темный час – перед рассветом.

– Кажется, я уже слышал это где-то раньше, – усмехнулся Эллиот и вышел.

– Что ж, мистер Кэмпбелл… – сказал Барни. – Я хочу, чтобы вы оценили, как я увязываю концы моей истории, будто ковер тку. Я не в вашей обойме только потому, что в орфографии не силен, да и писать не мастак. У меня есть свои приемы, но все остальное курам на смех.

Я сказал, что не все из нас достигают вершин, и спросил, не хочет ли он еще один гамбургер.

– Неплохая идея, – сказал Барни и подал Сэму знак, двинув бровями. – Питаешь тело – питаешь разум, не так ли?

Я сказал, что это общепризнанный факт.