Без единого свидетеля

Скотленд-Ярду нужно искать, говорил психолог, белого мужчину в возрасте между двадцатью пятью и тридцатью пятью годами. Внешне этот мужчина будет отличаться опрятностью и аккуратностью: чисто выбритый, с короткой стрижкой, в хорошей физической форме, поддерживаемой, вероятнее всего, физическими упражнениями. Он был знаком с жертвами до их последней встречи, хотя близким другом или даже приятелем тех молодых людей его назвать нельзя. Весьма умный, он все же не достиг больших успехов в жизни. В школе он, скорее всего, учился неплохо, но имел проблемы с дисциплиной, вызванные его хроническим неумением слушаться. За спиной у него будет внушительный список потерянных рабочих мест, и, хотя в настоящее время он, судя по всему, работает, специальность будет гораздо ниже его способностей. Можно не сомневаться, что в детские и юношеские годы он уже нарушал закон, например попадался на поджоге или жестоком обращении с животными. Семейный статус преступника – не женат, живет один или с властным родителем.

Несмотря на то что он уже кое-что знал о психологическом портрете, Линли не мог не испытывать недоверия к такому большому количеству подробностей о характере и внешности убийцы.

– Откуда вам все это известно, доктор Робсон? – спросил он.

Губы Робсона шевельнулись в улыбке, в которой, как психолог ни старался, сквозило самодовольство.

– Я полагаю, суперинтендант, вы действительно в курсе, чем занимается в следственной команде психолог, – сказал он. – Но знаете ли вы, почему этот метод оказывает реальную помощь? Психологические портреты редко бывают неточными, и тут дело обходится без хрустальных шаров, карт Таро и заклания жертвенных животных.

Это замечание сильно напоминало увещевания нежного родителя в адрес своенравного ребенка, и Линли вспомнил несколько способов восстановления авторитета – хотя бы формального. Но все это было бы пустой тратой времени.

– Давайте начнем наши отношения с чистого листа, – предложил он психологу.

Робсон снова улыбнулся, на этот раз искренне.

– Спасибо, – сказал он.

И поведал суперинтенданту, что для выявления убийцы достаточно лишь внимательно рассмотреть совершенное им преступление; именно этим занимаются американцы с тех пор, как ФБР выделило в своем составе группу поведенческой психологии. Благодаря многолетнему сбору информации о серийных убийцах и проведению опросов среди тех, кто находился в заключении, специалисты обнаружили, что существуют некие общие черты в психологическом портрете людей, совершивших преступления одного типа. И эти черты обязательно будут присутствовать. В данном случае, продолжал Робсон, следствие может взять за основу тот факт, что четыре убийства являются попытками добиться власти, хотя сам убийца может считать, будто его поступки вызваны совершенно иными причинами.

– Но дело не в том, что он просто получает удовольствие от акта убийства?

– Вовсе нет, – подтвердил Робсон. – Удовольствие здесь не играет роли. Этот человек совершает преступление, потому что он раздражен, отчаялся, лишен чего-то или унижен кем-то. Хотя удовольствие здесь может присутствовать, но только как вторичный фактор.

– Унижен жертвой?

– Нет. Нашего убийцу толкнул на путь преступлений некий источник стресса, но этим источником стресса была не жертва.

– Кто же тогда? Или что?

– Несправедливая, по мнению убийцы, потеря работы относительно недавно. Разрыв брачных или иных любовных отношений. Смерть близкого человека. Отказ в ответ на предложение руки и сердца. Судебный запрет. Внезапная утрата денег. Уничтожение родного дома огнем, наводнением, землетрясением, ураганом. Подойдет все, что способно превратить мир человека в хаос. Это и будет источником стресса.

– У нас у всех такое случается, – заметил Линли.

– Но не все мы психопаты. Источник стресса опасен не сам по себе, а в сочетании с психопатической личностью.

Робсон разложил веером фотографии, сделанные на местах преступлений, и продолжил анализ. Во всех случаях, говорил он, наличествуют признаки садизма – обожженные руки, например, – но убийца испытывал некое подобие жалости к своим жертвам. Об этом в каждом эпизоде свидетельствует тело жертвы: оно положено так, как традиционно укладывают в гроб умерших. Кроме того, последняя жертва была прикрыта чем-то вроде набедренной повязки. Это, сказал Робсон, называется психической компенсацией или психическим стиранием.

– То есть убийце эти преступления представляются печальным долгом, который он должен исполнить. Это его убеждение.

Линли показалось, что психолог заходит слишком далеко. То, что было сказано вначале, еще как-то можно проглотить. Но это? Компенсация? Наказание? Печальный долг? Зачем делать это четыре раза, если потом он сожалеет о содеянном?

– Для него, – сказал Робсон словно в ответ на вопросы, которые Линли так и не задал вслух, – конфликт состоит в потребности убивать; потребность же эта вызвана источником стресса. Эту надобность он может удовлетворить только актом убийства, хотя отлично осознает, что поступает плохо. Противостоять ей он не может.