Попов Евгений

Без хохм

Евгений Попов

Без хохм

Рассказ о бедных людях

Журнал "Вестник Европы", учитывая успехи Евгения Попова на поприще российской словесности, решил в качестве аванса выплачивать писателю ежемесячное содержание. Со своей стороны писатель Попов обязался, согласно договору с редакцией, передавать журналу в течение текущего года по одному рассказу в номер. Обе договаривающиеся стороны остались вполне удовлетворены новой формой взаимоотношений.

Ни о чем не жалею,

Ничего не желаю.

От любви не алею,

От стыда не пылаю.

Э.Русаков

Мы - советские старики.

М.Светлов

Не всякий патриот России, но любой бывалый московит непременно вспомнит, читая эти мои неуклюжие строки, что если ехать из Шереметьева прямо в Кремль, то по правую руку такой важной правительственной трассы, ближе к центру, в глубине так называемой автомобильной "малой дорожки" непременно вдруг мельком откроется и тут же снова совсем пропадет изящное, узорчатого кирпича одноэтажное строение, имеющее краткую, но ясную вывеску "Кафе".

Любопытна, хотя и крайне банальна история кафе "Кафе", история развития новейшего российского капитализма в этой отдельно взятой пищевой точке. Ведь когда-то давным-давно, еще при Советах и коммунистах, здесь тоже была аналогичная вывеска, но она украшала собою отнюдь не нынешнее эстетическое благолепие, а мерзкую, дурно пахнущую "стекляшку", возведенную из мутных стеклоблоков, заведение с лязгающей и клацающей дверью на пружине. Зимой дверь выпускала наружу людей и клубы жирного пара, а летом просто лязгала и клацала, как и всякий советский механизм, не предназначенный для лязганья и клацанья. Лязг-лязг-лязг, клац-клац-клац... Такая вот, значит, товарищи, была у нас эпоха, если кто еще хоть что-то помнит или хочет помнить ПО ЖИЗНИ, как нынче употребляют это странное словосочетание даже и культурные в нескольких потерянных поколениях люди.

Донельзя банальная история, как и все, связанное с развитием капитализма где бы то ни было - хоть в USA у дяди Сэма и дяди Тома, хоть в Африке среди цветов и пигмеев, хоть еще где... банальна, как жизнь, банальна, как проза жизни... банальна, как банан, по образному выражению знаменитого сибирского писателя Эдуарда Русакова, живущего в городе К., стоящем на великой сибирской реке, впадающей в Ледовитый океан, чьи юношеские стихи и послужили блестящим эпиграфом к этому моему тусклому сочинению стареющего литератора.

Там подавали простым людям коричневую приторную жижу под названием "кофе с молоком", слипшиеся пельмени из серых пачек, распухшую, как утопленник, сосиску из неизвестного мяса с так называемым зеленым горошком... Скучно было жить при социализме, господа, спиртные напитки в доступных заведениях были исключены из обихода, и мы были вынуждены приносить их с собой по негласному соглашению с коррумпированной обслугой, живо подбирающей пустую посуду с целью скудного обогащения через приемный пункт стеклотары. Так и стояли за нечистыми шаткими пластмассовыми столиками в своих демисезонных ПОЛЬТАХ и кроличьих шапках, а курить там тоже было нельзя, как нынче в Америке или упомянутом Кремле, вся осклизлая поверхность крыльца была усеяна бычками от "Явы", "Примы", "Опала" и чего там? "Беломорканала"? Тут же и мочились за углом, таясь. А что было делать? Революцию, что ли? Так уже были в нашей стране всякие революции, и к тому ж ведь никто из нас не родился запечатанным, как справедливо выразился персонаж одной старой книги тоже литератора, Петрония, гневно бичевавшего пороки Древнего Рима.

Вот оно как! Парадокс, но, однако, шумно, весело и людно было в этой древней стекляшке всегда. И не чурались ее посещения ни приезжие, ни окрестные, ни даже аж сами сотрудники ГАИ, обслуживающие важную правительственную трассу, потели в своих черных овчинных полушубках, краснели от выпитого, а раздеться там зимой было решительно невозможно. Мело-мело, а также дуло во все пределы стеклянного помещения, особенно в периоды сильных морозов, которыми славилась при коммунистах природа. Да и гардероба там, конечно, не было никогда.

И вот на многострадальную землю Советского Союза пришла новь.

Поперву многим казалось, что совершенно ничего не изменилось в кафе "Кафе" и не изменится. Те же синие пельмени, те же толстые менты, те же потертые рассказчики диких историй из аморальной жизни советского народа, изнывающего под игом тоталитаризма. И надо признаться, что определенные основания для пессимизма имелись: власть вроде бы окончательно сошла с ума, вдруг взяла да, объявив PERESTROIKA, запретила своим рабам потреблять алкоголь СОВСЕМ, до чего и при Петронии не осмелились бы додуматься тогдашние древнеримские правители, а он, тем не менее, взял да и вскрыл себе вялые вены в теплой ванне навсегда.