Без любви жить нельзя. Рассказы о святых и верующих

И вот приснился мне сон. Некий величественный священник в великолепных красных одеяниях, в митре на голове, появился в комнате – там, где находилась библиотека. Я сказала ему: «Посмотри книги». Ласково глянув на меня, он стал по одной перебирать тома, одновременно разговаривая со мной. Разговор был длинный, о чем – почти не запомнилось, но как будто учил меня жизни. Наконец этот великий муж протянул мне сложенные одна на другую четыре красные толстые книги. На верхней было написано: «Пушкин». Я очень удивилась: «Выбросить?» – «Нет, – ответил он. – Обрати внимание». Потом своей щекой он прислонился к моей и через это прикосновение по моему телу побежало ласковое тепло, которое совершенно успокоило мой мятущийся дух. Я проснулась с радостной мыслью: святитель Николай посетил. Но тут же стала отгонять ее от себя: с какой стати Угодник Божий снизойдет к моей худости… Однако врагов в своей библиотеке я больше не искала, успокоилась.

Три года я пыталась разгадать сон. Что за Пушкин, почему Пушкин? Что-то такое случалось в жизни, и казалось: вот-вот всё станет ясно… например, некоторое время мне очень досаждал человек по фамилии Пушкин, ситуация потом разрешилась совсем не так, как во сне… Или поехала я с подругой в Ленинград на белые ночи полюбоваться. И хотя уговорились мы пару дней только по Питеру гулять, упросила я ее обязательно в Царское Село съездить – нынешний город Пушкин Ленинградской области: втемяшилась в голову мысль, что должно было там что-то важное произойти. Но только зря полдня потеряли: был последний день месяца, и музеи оказались закрытыми.

Мало-помалу я забыла о сне. Не до него было: МихАбр давно ничего не придумывал для меня, перебивалась какими-то статейками. Застой в творческом процессе для писателя сопровождается легким унынием. Чтобы развеяться, поехала я в издательство – разведать про перспективы… Перекинулась несколькими словами с наличными редакторами.

– Для меня что-то есть?

– Зайди через пару недель, – услышала я в одной комнате.

– Книжку сдаем, сейчас некогда… – отфутболили в другой. А в третьей вообще сказали:

– Лютует Абрамыч, разогнать издательство собрался!

Вот и весь сказ. С перспективами негусто. Все были заняты, при деле, да еще и с зарплатой.

Вдруг я увидела МихАбра, выходящего из кабинета, и не успела спрятаться.

– А!.. Про тебя-то и забыл! – заметив меня, крикнул он. – Всех перебрал, ну-ка заходи, заходи…

– Михаил Абрамович, я тороплюсь… в другое издательство!

– Не слышу? – наклонился он в мою сторону и крикнул секретарше: – Настя, наша сумасшедшая пришла, как же мы про нее забыли!

Выглянула Настя и тоже:

– Правда, а про нее забыли… Не задерживай, Натуля!

Я вошла в кабинет как на заклание.

– Садись, ты как? Чай? Кофе? – спросил МихАбр.

– Потанцуем… – хмуро ответила я.

– Прекрасная идея! Пре-кра-сна-я, – развеселился шеф. – Значит, так. Листов пятнадцать – восемнадцать. Напишешь нам про жену Пушкина. Знаешь, как ее зовут? Твоя тезка.

– Давайте лучше напишу про корпускулярно-волновой дуализм.

– Что? – переспросил он. – А… это твоя шутка. Понял.

– Какая шутка! – возмутилась я. – Мне – что про тезку писать, что про корпускулярно-волновой дуализм. Одинаковое нулевое знание. Что-то когда-то проходили. И всё.

– Ну и что? Руки мне не скручивай, этих фокусов не люблю, – строго сказал Мих Абр. – Другой работы не будет. Я тебе много времени дам – месяцев пять.

– На четыреста исторических страниц – пять месяцев?

– А ты хочешь пять лет? Тогда иди в другое издательство. Всё, свободна. Настенька, чай она пьет в другом издательстве, – он завернул входящую в кабинет секретаршу с подносом.

– Михаил Абрамович, это же нож в спину, – заскулила я.

– Кому? Нож в спину благодетеля…

Я закрыла глаза, чтобы не видеть его напрягшихся желваков. И тут сам собой всплыл в сознании сон. «Пушкин. Обрати внимание»…

– Какое сегодня число? – встрепенулась я.

– Шестнадцатое. Месяц знаешь какой? Декабрь… К июню надо написать, – начал новый приступ МихАбр. – Иди подумай, через три дня придешь, договор подпишем.

Шестнадцатое декабря, через три дня – девятнадцатое. Память святителя Николая. Сон приобретал объем, наполнялся смыслом… В голове появилась мысль, явно не моя: надо ее реабилитировать. Кого ее? Наталью Гончарову… По дороге домой я чуть под машину не попала, разговаривая с невидимым собеседником. Вернее, я вопрошала: да как же ее реабилитировать, если сама про нее знаю в объеме школьной программы. А там как учили: молодая жена Пушкина, кокетка, явилась причиной смерти великого поэта. Я никогда в это не верила, зная о пушкинском африканском нраве, но и разбираться не было желания… В ответ на все мои недоумения был один ответ: «Надо ее реабилитировать».

Порывшись в своей библиотеке, я обнаружила, что у меня почти не было литературы о Пушкине; про его жену и говорить нечего. Как же так, дорогая редакция, просто смешно… Чего они все хотят от меня? Наваждение какое-то…

В день празднования Николы зимнего я была на литургии, причастилась. На молебне просила Угодника, чтобы разрешил свою шараду.