Без названия

Хотя, конечно, есть и хорошие ребята, но… их так мало, очень мало…

Такие вот дела, Сергей…

Лекции, конечно, сильные. Очень интересные преподаватели. Уровень высокий. И, что самое главное, — не банальный. (За исключением преподавателя по истории КПСС — тут морали.) Да что рассказывать, приезжай, сходим вместе. Может, решишь на будущий год снова поступать. У нас очень много здесь ребят и девчонок, которым в районе 30 лет (есть и 32, 33).

Хотя, — кто его знает… Смотри сам.

Да, у нас на днях восстановили в Литинституте одного преподавателя (его попросили уйти два года назад, но сейчас студенты-старшекурсники добились у нового ректора его возвращения), — так вот. Это доктор философских наук Куницин. Слышал ли ты что-нибудь о нем? Дело в том, что вчера в общежитии в «клубе молодого литератора» (есть у нас такой!) была встреча с ним. Так вот, — он занимается космологическими проблемами параллельно со своими философскими трудами. Очень, очень, умный. Прекрасно знает научные труды Циолковского, Ефремова.

Так же очень хорошо (!) знаком с трудами Козырева о времени и о пространстве. (Помнишь, ведь ты говорил о нем…)

Еще говорил о неком французском ученом — Филиппе де Шардене. (Слышал ли ты о нем что-нибудь?)

Вообще — все было довольно смело. И не только просто смело, но и умно. То есть то, что он говорил — все можно было понять вполне, но каждый в каком-то своем свете. Одним словом пересказать, конечно, невозможно…

Ну, а Москва… — есть Москва. Я тут бегаю, пытаюсь ускоренно впитывать высокую культуру, которой так недоставало там, у себя в провинции. А ведь сколько тут пробудешь — тоже неизвестно. Гарантии нет, что не вылетишь сегодня-завтра по какой-нибудь причине. У нас с курса уже одного успели отчислить — был задержан милицией в Москве — пьяный. И все…

Такие вот дела… Так что я и спешу…

Да, — слышал ли об Еремее Парнове — он занимается Тибетом, Гималаями, путешествовал много. Страну Шамбалу искал. Если слышал — что думаешь об этом?

Был на днях на выставке картин Николая и Святослава Рерихов. Очень сильно. Так у Николая Рериха тоже есть картины, навеянные Шамбалой…

Хотя, что об этом говорить в письмах. Надо, конечно, разговаривать.

Напиши, Сергей — как у тебя? Как работа? Чем занимаешься? Как с творчеством? Что нового? Когда приедешь?

Пиши, давай не ленись.

До свидания!

Твой друг, Юра Божив».

Это письмо мне очень помогло отключиться от окружающей меня обстановки, ведь я находился в областном кинопрокате, сидел в суматошном коридоре на мягкой, обтянутой дерматином лавке, а рядом со мной, будто коряга на берегу, мужчина, в грязных сапогах и в пиджаке, с галстуком красного цвета на фоне темно-синей рубашки; он постоянно пытался исподтишка заглянуть в текст письма. Этого мужчину я видел впервые, видимо, приехал из какого-то села…

Я ожидал своей очереди на прием к методисту кинопроката, надо было утвердить репертуарный план моего кинотеатра на следующий месяц. После прочтения письма, как ни приятно мне было поразмыслить на близкие, дорогие мне темы, упомянутые другом, все же пришлось вернуться к реальности! Через несколько минут мне предстояла стычка с методистом.

С некоторых пор он меня невзлюбил!

Дело в том, что с Палычем за последнее время у меня произошел ряд конфликтов, а здесь, в областном кинопрокате, его, как говорится, каждая собака знает. Они его даже почетными грамотами не раз награждали.

Как только начались конфликты, меня, как это принято в бюрократических кругах, принялись учить уму-разуму, послушанию: фильмокопии получать кинотеатр стал отвратительные, низкой категории, да и сами фильмы ставились в план завалящиеся, не кассовые; уповалось на то, чтобы я подошел к Палычу, с которым не разговаривал, и, унизившись, попросил бы его посодействовать, замолвить словечко в кинопрокате, заменить завалявшийся фильм на хороший, кассовый… Премию кинотеатр не получил впервые за много лет. Прежние директора были более покладистые, и даже, как я случайно узнал, ставили Палычу коньяки за услужливость, но мне это было противно, и я не носил цветы и шоколадки в кинопрокат! Сотрудники кинотеатра смотрели на меня уже косо — ведь их ударили по карману! Зрители после сеансов — отплевывались…

И всем было невдомек, что плохой звук и рваное изображение во время сеансов на экране и невыполнение плана — это всего лишь бюрократические курсы послушания, курсы по раздавливанию личности директора…