Без Поводыря

Тем не менее, татары легко ужились с казаками. По большому счету, и в одежде, и в снаряжении, и в технологиях обустройства ночлега инородцы мало чем отличались от антоновских бородачей. Вот это уже было новым для меня. Вот это поражало больше всего. И я даже укорял себя за то, что прежде никакого внимания не обращал на жизнь и нужды коренного населения края. Пара строк в отчете, в графе «инородцы», на деле обернулись целым народом, пытающимся найти свое место в изменившемся мире.

Перед сном развернул изрядно уже потрепанную карту. Жаль, нет ламинатора — скоро придется добывать новую копию Генеральной Карты губернии и переносить свои отметки.

В свете костра рисованное карандашом видно плохо. Кое-как рассмотрел тонкую серую ниточку — будущую трассу моей железной дороги от Томска до Судженки. Именно об этой дороге говорил проводник, именно по этой просеке сейчас пока возили в Томск уголь и кокс в коробах. Значит, еже два дневных перехода, и пропавший на Московском тракте беглый экс-губернатор, появится на людях вновь.

Ничуть не боялся оказаться узнанным. Одет и вооружен я был совершенно однотипно с казаками. Мой несколько более высокий статус выдавал только редкий и дорогой английский револьвер, так и то — нужно хорошо разбираться в оружии, чтоб это понять. Правда, мои провожатые носили бороды, а я только в татарской станице перестал бриться. За три дня выросло что-то, еще не борода, но уже и не щетина. Тем не менее, я надеялся, что оставшегося до выхода в обитаемые места времени будет довольно, чтоб заросли на подбородке все-таки пришли в соответствие с представлениями местных о внешнем виде казаков.

В крайнем случае, как мне казалось, всегда можно было замотать лицо башлыком. А там — оно все-таки все равно отрастет. Если верить моим картам, от того места, где мы должны были выйти на просеку, до Судженских угольных копей — по меньшей мере пятьдесят верст. Путь не на один день.

Тугояковка исчезла под обледенелыми камнями, и вместе с ручьем, руслом которого вы пользовались вместо дороги, завершился самый протяженный этап моего броска через тайгу.

К истоку вышли сразу после обеда. Но сходу штурмовать заросший диким лесом и заваленный снегом перевал не стали. Проводники предпочитали все делать размеренно, без рывков и героизма. И я с ними не спорил. Во-первых, мы не на войне, где от скорости этого рейда могли бы зависеть чьи-то жизни. А во-вторых, я никуда не торопился. Письма отправлены и раньше чем через месяц ответа ждать глупо. Пара лишних дней в пути ничего в моей жизни изменить не могли.

А быть может, я просто, не заметив как, вжился уже в этот мир. Смирился с его неторопливостью и философским отношением к событиям вокруг.

— Хотел посоветоваться с тобой о собаках, — усаживаясь рядом с Рашитом, начал я, когда лагерь был разбит, и над костром повис котелок. — Обещал одному… важному человеку несколько щенков. Он заядлый охотник, но наших лаек не знает.

— Тогда зачем ему щенки? — удивился татарин. — Разве он сумеет их правильно натаскать?

— Ему служат люди, разбирающиеся в охотничьих псах.

— Ха. Тогда почему у него еще нет хороших собак? — разулыбался проводник. — Или этот твой господин такой же, как тот Суранов?

Снова нос кверху, локти в стороны — поза надменного, но глупого человека.

— Он, этот господин, живет так далеко, что там и не знали прежде о наших лайках, — попытался оправдать я царя и его егерей.

— Так далеко?

— Четыре тысячи верст, — кивнул я. — Я чуть не месяц ехал.

— Глухомань, — согласился со мной татарин. — В таких местах без собак совсем тяжело. У Бурангула Ганиева сука принесла щенков… Добрые охотники будут…

Проводники обменялись несколькими фразами на своем языке и, видимо, друг с другом согласились. Старший из казаков, который понимал татарский, тоже заинтересовался.

— Он дорого их продает, — хитро сощурился Рашит. — Рубль за каждого просит…

— Ох, — выдохнул младший казак. — А ты, Рашитка, врать-то горазд! Чай не крокодила заморская, а лайка!

— Но за три рубля отдаст, однако, — игнорировал комментарий русского проводник. — Если кто-то опытный станет торг вести.

Я хмыкнул. Для царских псарен собак за золото Англии покупали. Своры гончих на поместья меняли. А тут спор о двух рублях!

— Скажи, Рашит. А ты мог бы купить этих щенков, отвезти моему… этому важному господину, и помочь их натаскать на лося?

— Месяц пути? — после нескольких минут раздумья, решил уточнить инородец.

— Да, — кивнул я. — Может быть, даже немного больше.

— И жить там, хотя бы год?

— Пожалуй, что так.

— Дорого тебе твой подарок встанет, — покачал головой Рашит. — Я ведь могу и сто рублей попросить!

— Сто рублей, и деньги на дорогу, — легко согласился я. — А тот важный господин, наверняка, и еще добавит. Только нужно обязательно всех живыми довезти.

— А куда ехать? — недоверчиво, пораженный моей покладистостью, поинтересовался татарин.

— В столицу. В Санкт-Петербург. Я тебе письмо с собой дам. И предупрежу, что ты приедешь. Тебя встретят, и к тому господину проводят.