Без срока давности

Григорий Моисеевич, не ожидавший такого предательского удара в спину, а письмо подписала большая часть сотрудников, не знал, как ему действовать и вести себя дальше: то ли уйти самому, не дожидаясь новых писем и пасквилей, то ли поменять тактику, искать пути сближения с некоторыми идейными противниками, переманить их на свою сторону. Он впервые растерялся и был подавлен, ибо служить и прислуживать, угождать Могилевский умел и мог это делать блестяще, а вот бороться, суметь переломить ситуацию — такими способностями он не обладал.

Именно в этот трудный для него момент генерал Судоплатов снова обратился к его услугам, и Могилевский сразу же ожил. Павел Анатольевич объявил о новом поручении руководства и предложил токсикологу принять участие в очередной операции.

— Опять националист, — объяснил он суть дела начальнику лаборатории. — И снова украинский. И не в Закарпатье, а в Саратове. Отсидел свое, но ничему, видать, не научился… Хочу посоветоваться, поедем в прежнем составе или кого-то требуется заменить? Понимаешь, некоторые уже роптать начинают. Нервы у людей сдают, что ли?

— Если вы намекаете на моих подчиненных, так эти, скорее всего, из зависти на меня доносы пишут.

— А сам-то ты как — в форме?

— Может, моего ассистента прихватим, Ефима Хилова? Правда, он тоже под меня копает. Вот и перетянем его на нашу сторону.

— Только не этого. У меня есть информация, что странноватый он какой-то стал. Пьет много, болтает… От него что, жена сбежала?

— Пропала куда-то баба, — кивнул Могилевский. — Не погрешу, если скажу — настоящая красавица. Действительно исчезла. Он уже и в розыск подал, но пока безрезультатно. Переживает мужик. Оттого пьет и мечется.

— Чего переживать, радоваться надо, — усмехнулся Судоплатов. — Новую давно бы нашел. После войны вон сколько вдов осталось.

— Он однолюб.

— Тем более такого брать не надо. Человек в подобном состоянии себя плохо контролирует. А в нашем деле требуются четкость, быстрота, аккуратность и надежность.

— Зачем тогда расширять круг лиц? Что, разве сами не справимся?

— Вот это от тебя и хотел услышать, — похвалил генерал. — Другого не могло и быть! Поедем втроем. Лебедева с собой возьмем, моего сотрудника. В прошлый раз он проявил себя неплохо. Если будет необходимость, подключим местных оперативников. И потом, в окружении объекта у нас уже есть свой человек. Так что обойдемся.

— Когда выезжаем?

— Завтра утром. Дома объяснись так, чтобы не волновались, не искали, не спрашивали, когда вернешься.

В Саратове несколько дней пришлось пожить в гостинице. Ожидали, пока Лебедев с помощью местных чекистов подготовит соответствующую обстановку. Шумский — именно под такой фамилией представили будущего «пациента» Могилевскому, — по данным людей Судоплатова, на Украине пользовался репутацией известного борца за самостийность и отделение от СССР. К его мнению прислушивались все националисты, с ним вынуждены были считаться и некоторые тамошние руководители. Это уж совершенно не вписывалось в общепринятые рамки, в верхах вызрело решение убрать Шуйского.

Задача несколько усложнялась тем, что саратовские сотрудники госбезопасности поначалу попытались справиться с ним самостоятельно. Но сработали топорно — засветились, привлекли к себе внимание, чем только насторожили будущую жертву. Близкие к Шумскому люди усилили его негласную охрану. Пробиться к нему стало непросто. Тем не менее предусмотрительный Судоплатов и на такой случай имел отличный вариант: под видом опытного санитара в окружение Шуйского заблаговременно внедрили сотрудника органов госбезопасности. Тот сумел войти в доверие к Шумскому и его телохранителям, уговорил «националиста» съездить в Москву показаться столичным врачам по поводу своей застарелой болезни. Обещал связать с лучшими специалистами. Удалось это, правда, не сразу. Близкие больного долго совещались, выдержит ли он нелегкую дорогу, да и помогут ли ему московские знаменитости. Они даже не могли себе представить, что своими сомнениями невольно готовят своего рода алиби террористам: случись что в пути, при таком состоянии Шуйского его смерть проще всего списать на ослабленность организма. Именно на этом и строился расчет Судоплатова с Могилевским.

Шумского привезли на автомобиле почти к самому перрону, занесли в вагон. Прощаясь, кто-то из сопровождавших бодро произнес:

— Теперь увидимся уже на родной украинской земле. Здоровым. До зустричи.

В чем-то он оказался прав. Шумского действительно вскоре привезли на родную Украину — мертвым, в закрытом гробу.

Все произошло в двухместном купе курьерского поезда. Глухой ночью сопровождавший Шумского сотрудник (человек из группы Судоплатова) открыл своим ключом дверь. В купе вошли Лебедев и Могилевский. К делу приступили без лишних разговоров. Сотрудник и Лебедев зажали перепуганному пассажиру рот, перевернули на живот. Инвалид серьезного сопротивления не оказал. Могилевский прямо через одежду сделал укол курарина. Спокойно, глядя на светившиеся часы, зафиксировал действие яда. Через пару минут, прощупав пульс Шумского, сказал Лебедеву: