Без срока давности

«12 октября, в десять часов утра, — пишет в своем исследовании „КГБ: работа советских секретных агентов“ Дж. Даррон, — он увидел, как Ребет сошел с трамвая. Сташинский забежал в здание, чтобы встретить его на лестнице. Как только Ребет поравнялся с ним, он вытащил трубку из кармана и выстрелил ядовитыми парами в лицо своей жертве. Ребет пошатнулся и упал. Вскрытие показало, что смерть наступила вследствие сердечного приступа». Никаких следов насилия или иного постороннего вмешательства не возникло у экспертов, исследовавших труп.

Через полтора года тот же Сташинский получил новое задание — ликвидировать лидера украинских националистов С. А. Бандеру. Первая попытка, в апреле 1959 года, окончилась неудачно. Сташинский занервничал, сорвался, вынужден был выбросить трубку в реку, бежать. Успокаиваться пришлось уже дома, на Украине.

Вообще-то Сташинский откровенно тянул время в расчете на то, что покушение на Бандеру отменят или подберут другого исполнителя. Не отменили, другого не нашли, и в октябре Сташинский снова поджидал свою жертву у подъезда дома, где квартировал Бандера. Когда тот стал открывать входную дверь, агент выстрелил ему прямо в лицо. Бандера упал.

Если бы вскрытие тела убитого произвели несколькими минутами позже, правду о смерти Бандеры узнали бы не скоро, а может, и вообще бы не установили. Но власти были осведомлены о существовании реальной угрозы жизни Бандеры. А потому отреагировали мгновенно. На лице погибшего патологоанатомы обнаружили стекло от ампулы, а в желудке — синильную кислоту. Кто совершил убийство, опытным детективам установить не удалось. Обстоятельства покушения на Степана Бандеру стали известны лишь после того, как перебежавший в августе 1960 года к американцам Сташинский рассказал об этом во всех подробностях.

КГБ тщательно заметал следы. Откровения Сташинского объявили провокацией. А убийство Бандеры было решено свалить на Т. Оберлендера, и 20 октября газета «Красная звезда» сообщала:

«Бандере было слишком много известно о деятельности Оберлендера. Поскольку все более настойчивым становится требование общественности призвать к ответу Оберлендера, Бандера в этом случае мог бы стать одним из наиболее важных свидетелей. Это заставило встревожиться бывшего боннского министра и его покровителей. Так один негодяй отомстил другому».

И все. Никаких аргументов, никаких доказательств. Без прямых обвинений (иначе, чего доброго, привлекут к суду за клевету или станут опровергать), а так, походя: смотрите, мол, в другую сторону. Главный же «негодяй» — непосредственный организатор террористической акции — так и остался в тени…

Время шло. Мир жил своими проблемами. Но то здесь, то там вдруг происходили странные события, которые вслух и шепотом связывали с КГБ. Труднообъяснимые заболевания, авто- и авиакатастрофы, самоубийства…

Традиции, установившиеся с созданием Менжинским в конце двадцатых годов специальной группы для работы за границей, оставались по-прежнему востребованными. Сегодня мы можем попытаться дать собственную оценку результатам деятельности специальных служб за целые десятилетия. Многие секреты преданы гласности. Менялись руководители, исполнители, совершенствовались, оставаясь в принципе неизменными, средства и методы подхода к «врагам социализма». Такой ярлык могли навесить на каждого инакомыслящего либо поступавшего против установленных властью правил человека.

В одном из номеров еженедельника «Аргументы и факты» в 1992 году была опубликована небольшая заметка «Наркодиспансер КГБ»:

«По утверждению хорошо осведомленных лиц, секретная лаборатория № 12, в которой КГБ готовил яды для проведения диверсий за рубежом, в частности политических убийств, не только существует, но и процветает. Обслуживая главным образом внешнюю разведку, до недавнего времени она формально находились в подчинении 3-го Главного управления Минздрава СССР. В этой лаборатории проходят практику разведчики-„нелегалы“, которых готовят для длительной работы за рубежом.

По утверждению осведомленных лиц, основные разработки 12-й лаборатории в последние годы касались не столько ядов, сколько психотропных веществ, „развязывающих“ язык. Эти препараты использовались как при допросах лиц, арестованных у нас за шпионскую деятельность, так и по политическим мотивам. В редких случаях к ним прибегали тогда, когда дело касалось самих сотрудников КГБ. Говорят, что обработке психотропными средствами, разработанными в 12-й лаборатории, в частности, подвергся такой высокопоставленный офицер КГБ, как Виталий Юрченко, похищенный в Риме американской разведкой. В 1985 году, совершив побег из застенков ЦРУ, Юрченко никак не мог вспомнить, какие же государственные секреты выманивали у него американцы во время допросов с применением все тех же психотропных веществ. И вот сотрудники 12-й лаборатории якобы с усилием решили эту задачу, в свою очередь подвергнув Юрченко воздействию наркотиков. По сведениям из тех же источников, Юрченко за согласие на проведение рискованного опыта над собой был награжден орденом».