Без срока давности

Автору пришлось изучить в архивах немало уголовных, реабилитационных дел. Даже сегодня далеко не каждое из них признано несостоятельным. Многие обвиняемые и осужденные тех лет так и не получили оправдания, не получили реабилитации. Иначе говоря, остались виновными в совершении преступлений. Конечно, право признать человека преступником предоставлено в наши дни только суду. Это закреплено и в нашей Конституции и в уголовно-процессуальном законодательстве. Правда, исключения все же существуют. Например, в случае смерти лица, совершившего преступление. Но в прежние времена правом признавать человека преступником и назначать ему уголовное наказание наделялось и «особое совещание». Заметим, тоже законодательно. И опять же далеко не все репрессированные «особыми совещаниями» получили реабилитацию. Можно, конечно, оспаривать законность и справедливость ряда пунктов обвинительного заключения по делу начальника спецлаборатории Могилевского. Однако решение «особого совещания» при МГБ СССР от 14 февраля 1953 года до сих пор не отменено. Больше того, специальным Указом Президиума Верховного Совета СССР — высшего органа власти страны — от 1 июня 1956 года (уровень-то какой!) отказ в применении к Могилевскому амнистии мотивировался тем, что «после осуждения Могилевского было установлено производство им опытов по испытанию смертоносных ядов на живых людях». Здесь-то уж расследование вели не ежовцы и не бериевцы. Да и время было совсем другое, и отношение к бывшим «врагам народа» изменилось — началась массовая реабилитация жертв политических репрессий. А вот реабилитировать Могилевского все же не сочли возможным. Хотя и не все были согласны с такой позицией. Среди них академик Академии медицинских наук СССР Н. Н. Блохин, который по этому поводу писал: «В мае 1964 г. мне, как президенту АМН СССР, пришло письмо от Г. М. Могилевского, в котором он отмечал, что принципы предложенных им в 40-х годах методик терапии ипритных поражений могут быть применены и для терапии злокачественных новообразований. Автор письма просил запросить его докторскую диссертацию, изъятую при аресте в 1951 г. Мне удалось выполнить просьбу моего корреспондента, и я предложил ему приехать в Москву. Встретившись, мы обсудили план исследований и договорились о следующей встрече весной 1965 г. Она, однако, не состоялась — Г. М. Могилевский скончался в декабре 1964 г. Отмеченная Г. М. Могилевским аналогия в характере действия на организм ипритного поражения и злокачественных новообразований имеет и другую сторону: молекулы — аналоги иприта — легли в основу целой группы препаратов противоопухолевого действия. Остается сожалеть, что диссертация Г. М. Могилевского из-за ее секретности оставалась неизвестной для специалистов и идеи, высказанные им, не получили должного развития в свое время».

Собственное расследование провел, судя по выступлению на страницах печати, и «Мемориал». Члены совета его научно-информационного центра Никита Петров и Татьяна Касаткина пишут: «Судьба доктора медицинских наук, профессора Г. М. Могилевского поистине уникальна. Вовсе не тем, что этот проработавший в системе госбезопасности более 10 лет полковник медицинской службы сам стал жертвой бериевщины — таких примеров немало. Удивительно то, что участь, постигшая Могилевского, никак не вписывается в историю преследования сотрудников „органов“: ведь все они были осуждены после смерти Сталина, как правило, по вариациям статьи 58 УК РСФСР — измена родине, вредительство, шпионаж. Могилевский был арестован в декабре 1951 г. и незадолго до смерти Сталина приговорен Особым совещанием МГБ СССР к 10 годам по статьям 193–17-а, 179 Уголовного кодекса (злоупотребление служебным положением, незаконное хранение ядовитых веществ). Срок заключения отбыл полностью, вышел на свободу в декабре 1961 г. Казалось бы, все позади. Он приезжает в Москву, без помех восстанавливает прописку по прежнему месту жительства, поднимает вопрос о реабилитации, для чего начинает собирать необходимые документы, — и тут, уже спустя несколько месяцев после возвращения из тюрьмы, происходит странное: без каких-либо объяснений, дав несколько дней на сборы, его высылают из Москвы. До самой своей смерти в декабре 1964 г. он работал руководителем биохимической лаборатории научно-исследовательского института в Махачкале. Факты позволяют утверждать, что Г. М. Могилевский стал одной из жертв развязанной Сталиным и министром ГБ СССР Игнатьевым очередной чистки. Тогда, во второй половине 1951 г., в МГБ вскрывались всевозможные „заговоры“ якобы с участием международных спецслужб и „мирового сионизма“. Первоначально, как рассказывал Могилевский, его обвинили в шпионаже в пользу Японии. Следствие по его делу было передано Рюмину и его подручным, славившимся своей жестокостью (о чем известно хотя бы по „делу врачей“). Тем не менее обвинение в шпионаже лопнуло. По-видимому, в силу полной абсурдности. Несмотря на это, Могилевский освобожден не был: такое было не в правилах „органов“, и он был осужден по другим статьям».