Без срока давности

– Прости меня, – снова повторил. – Это всего лишь прошлое. А я позволил ему возыметь такое большое значение.

– Когда это случилось? – меньше всего Сергей ждал от жены именно такого вопроса, считая всякие там сроки абсолютно неважными. Неужели она скажет сейчас, что за прошедшие годы уже можно было бы забыть обо всем?

– Девять лет назад, – ответил коротко, заранее противясь возможным ее убеждениям. Но следующий вопрос изумил его еще больше.

– А сколько ей лет сейчас?

– Это здесь причем? – и что вообще происходит в голове Риты, если она задает такие вопросы? Он пожал плечами.

– Около тридцати. Не знаю. Какая разница?

Тридцать два. Исполнится через две недели. Глупо было рассчитывать, что он забудет дату рождения женщины, на которой собирался жениться. Все помнил, прекрасно помнил, значительно лучше, чем самому бы хотелось. И оттого еще больше и ее ненавидел, и на себя самого злился.

– Почему ты спрашиваешь об этом?

– Просто… ты совершенно уверен, что все именно так? Что не ошибаешься в своих выводах?

Он хмыкнул. Ее вера в людскую доброту и порядочность всегда его поражала. Вот и сейчас жена, кажется, готова была для всех найти оправдание.

– Более чем. Все ведь очевидно, Рит. Ясно, как на ладони.

Женщина снова задумчиво покачала головой.

– А мне нет.

Сергей опять почувствовал, как нарастает раздражение, однако уточнил, стараясь не показать, что весь этот разговор его уже изрядно достал.

– И что же тебе не ясно?

– Я не знаю… просто не могу представить себе, что девушка двадцати с небольшим лет рядом с тобой оказалась такой расчетливой…

Она умолкла, но мужчина продолжил за нее:

– Расчетливой с***й, ты хотела сказать? Но ведь так и есть.

Рита вкинула голову, глядя на него почти с испугом.

– А если ты ошибаешься?

Он снова не выдержал. Что ж она неугомонная такая? Никак не остановится, лезет и лезет туда, куда совсем не надо соваться.

– Да не ошибаюсь я! Я был в больнице, где она лежала после аборта! Говорил с ней. Она сама призналась, что ни ребенок, ни я ей не нужны. Ничего не нужно. Да и Надя не стала бы лгать.

Жена отстранилась и заходила по комнате, обхватив себя за плечи, будто ей было холодно.

– Я не верю… не верю, что все так, как ты говоришь.

Сергей пожал плечами.

– Ну не верь. Только не лезь во все это больше, ладно? Я безумно устал говорить о ней и даже просто думать. Устал от того, что вынужден работать рядом. Хотя бы ты не добавляй.

– Прости, – теперь уже Рита произнесла и подошла ближе, положив руки ему на грудь, поцеловала. И столько было в этом поцелуе нежности и одновременно опаски какой-то, что  Сергей снова ощутил себя мерзавцем. Ей ведь сейчас тоже не сладко. Узнала о таких нелестных подробностях его жизни, еще и копается в них, самой себе беспокойства и волнения добавляя.

– Давай просто обо всем забудем. Этот проект закончится, и все остальное тоже закончится. Не надо будет встречаться больше с ней. Все останется в прошлом, где ему самое место.

Наклонился к женщине, касаясь ее губ в ответном поцелуе. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что объятьями жены он пытается вытеснить мысли о другой женщине, и что все это подло и омерзительно, но и остановиться не мог уже. И не хотел. Рита была нужна ему. Как отдушина, как соломинка, за которую отчаянно цепляется утопающий. Нужна со своей любовью, этой немного странной, в чем-то дотошной привязанностью, с ее наивностью и верой в людскую доброту. Она ведь не только Михайлову пыталась оправдать. Она ему верила. И в его любовь к себе – тоже верила. В ту самую любовь, о которой он почти никогда не говорил, потому что не чувствовал и отдаленно чего-то похожего на то, что переживал с Диной.

– Люблю тебя… – выдохнул, опуская ее на постель и прерывая поцелуями лицо, вдруг ставшее мокрым от внезапных слез. Остановиться бы, вникая, что действительно сейчас заставило Риту плакать, но опять этого не сделал. Перекатился на спину, прижимая женщину к себе с такой силой, что она вскрикнула. Но даже не попыталась отстраниться, лишь сама еще теснее  прижалась. Прошептала в ответ, уже не лицо только его целуя, а скользя губами по телу, дразня и соблазняя, лишая возможности хоть сколько-нибудь здраво соображать: – Люблю.

Ее разбудила головная боль и непривычная тяжесть во всем теле. Губы запеклись, а горло саднило, как при простуде. Какое-то время Дина лежала, не открывая глаз и прислушиваясь к своим ощущения. Может, она и правда заболела? Открыла глаза – и сразу же снова зажмурилась, потому что все вокруг завертелось, будто она не дома в собственной постели находилась, а внезапно оказалась на карусели, запущенной на самой высокой скорости.

События вчерашнего вечера всплывали в памяти обрывочными, смутными картинками. Ресторан. Вот Морозов подвозит до дома. Два бокала вина на столике в ее квартире. Потемневший от желания взгляд мужчины…