Без суда и следствия

Юля была моей единственной сестрой, и ближе ее у меня никого не было. Что я могла ей сказать? Я не держала на нее зла. Я простила ее давным-давно.

Юлька сказала, что останется у меня на целый день. Она была твердо уверена в том, что ничего не случится.

Ночью я спрятала все документы в свою сумочку из крокодиловой кожи, чтобы они находились под рукой. Я не знала, зачем это сделала. Сумка была подарком Андрея и стоила бешеных денег. Я не смогла ее продать.

А потом было около десяти часов утра, и Юлька зачем-то открыла мой холодильник — он был пуст. Она пришла в ужас, но все объяснялось просто — не было денег, не было и продуктов. Решила ехать в магазин, но я сказала, что поеду сама. Почему? Во-первых — не могла себя лишить удовольствия прокатиться на машине. Во-вторых, в районе центрального рынка (куда я собиралась отправиться) должно быть полно народу, а значит, это безопасно. Безопаснее, чем в квартире. Я обещала вернуться через час (езды было минут двадцать). В прихожей мне на глаза совершенно случайно попалась моя бирюзовая шелковая косынка, выпавшая из ящика, я машинально схватила ее и сунула в карман. Это было судьбой. Через некоторое время косынке предстояло спасти мне жизнь. Я спустилась по лестнице, села в машину. В газетах было написано, что из окна на меня смотрела соседка с первого этажа. Юля ждала меня до вечера — до шести часов. Но к вечеру я не могла вернуться.

Совершенно не разбираясь в марках машин, не смогла определить марку черного автомобиля, который следовал за мной по пятам.

Первый раз я увидела его отражение в зеркале при повороте на центральный Кутузовский проспект. Эта машина слишком резко затормозила у светофора — рядом со мной, очевидно, потому, что у светофора остановилась я. В ней сидели несколько мужчин, и водитель пристально меня разглядывал. Бывает, ничего не скажешь, чего-то особенного тут нет. Но, свернув на улицу Грибоедова, я увидела эту машину снова. Что это было — тоже простое совпадение? Я почувствовала, как вся покрываюсь холодным потом. Резко свернула в какой-то проезд (он был в противоположной стороне от нужного мне рынка). Движения в нем почти не было. Сомнения отпали — машина неотступно следовала за мной. Я обругала себя идиоткой за то, что не догадалась раньше. Мне стало страшно. Мимо мелькнула ухмыляющаяся жирная рожа шофера. За мной следили (вывод — идиотка?). Я почувствовала, что схожу с ума. Выхода не было. В зеркале — черный автомобиль, безнадежность.

Человеческое существо обладает удивительной способностью в момент опасности и паники превращаться в испуганное, обезумевшее животное. Это неправда, что существуют люди, без страха смотрящие в глаза собственной смерти. Есть просто люди, умеющие справляться с собой. В какую-то долю секунды (длительность времени у каждого своя). Так вот, убедившись, что меня преследуют, я потеряла голову в полном смысле этого слова. В их намерениях мне сомневаться не приходилось. Я увеличила скорость, проскочила на повороте почти под колесами катившего навстречу трамвая. Гаишник у светофора изошелся в истерике. Но все было бесполезно — за мной следовали по пятам. Я повторила подобное несколько раз — мужчина за рулем смеялся. Надо мной. Кошка всегда выпускает мышь, прежде чем ее съесть, а потом ловит за хвост. После этого я включила до предела скорость и стала как обезумевшая носиться по городу, совершенно не понимая, что теперь делать, не зная, в какую сторону ехать, рискуя на каждом повороте врезаться в одну из потока движущихся навстречу машин. Вспоминая то безумие (в напряженном движении утреннего города), я удивляюсь, как мне удалось выжить. Три раза я чуть не врезалась (один раз в «КамАЗ»), два раза чуть не попала под трамвай, потом скатилась в какую-то канаву, вдребезги разбив деревянный забор на одной из улиц — там шли ремонтные работы. Счастье, что я никого не задавила. Всем этим я добилась лишь одного — сумела здорово их разозлить. Потное лицо водителя снова проплыло сбоку. Больше он не смеялся — скрипя зубами, посылал мне вслед самые отборные ругательства, наверное, мечтая окончательно и незамедлительно раздавить меня как клопа. Я потеряла счет времени, поэтому не знала, сколько продолжается это… Час, два? Что-то изменилось в их поведении — им надоело, они решили поскорей покончить со мной.