Без Царя…

— Хм… — подаю голос, выждав положенное время. Во рту сухо, в голове пусто, и я уже почти дословно могу представить наш дальнейший разговор, — а есть другие варианты?

— Ест, как не быть! — охотно откликнулся Лев Ильич, — Я, признаться, в тонкости не вникал, но вроде как есть люди, готовые помочь вам, если и вы в свою очередь пойдёте им навстречу.

Он начала называть фамилии, а я, хотя и был готов к такому развитию разговора, ощутил дурноту. Все такие… жучки, с нечистой репутацией.

Если я пойду навстречу Льву Ильичу, кого бы там он не представлял, выбор у меня не велик. Либо я расплачиваюсь за долги дражайшего родителя, помогая сбывать коллекционерам сомнительного вида артефакты и фолианты…

… либо укладываюсь на настил ринга, пропустив удар в голову.

Глава 5

Теневые дельцы, террор и Бесславные Ублюдки

Пообещав «подумать», распрощался с Львом Ильичём, вышел из кафе, и отойдя метров пятьдесят, остановился на самом солнцепёке, встав на тротуаре столбом, позволяя косящимся и недовольно бурчащим прохожим обтекать меня, как валун в реке. Настроение… да ни к чёрту настроение!

Мысли потекли медленно и вяло, как вода в зарастающей камышом протоке, расцвётшей ряской, пахнущей затхлостью и болотом. Какое-то дурное состояние, как будто мозг вот только что израсходовал все ресурсы и сильно перенапрягся. Хочется только лечь и лежать…

— К чёрту… — с трудом стряхнув сонное наваждение, повожу плечами и с минуту скрежещу проржавелыми шестерёнками разума, пытаясь решить важнейший вопрос — идти мне сейчас домой, или прогуляться по Москве?

Домой не хотелось чуть больше, и я потащился пешком в сторону Сокольников. Поначалу вяло, едва находя в себе силы, чтобы передвигать ноги, а потом слегка разошёлся и пошёл бодрее. Мыслей по-прежнему ноль, но замечаю, тем не менее, приставленных ко мне наблюдателей.

Я далёк от мастерства подпольщиков и их антиподов, но бытие на Сухаревке накладывает свой отпечаток, да и преследователи мои, надо сказать, далеки от филеров Медникова[20]. Не вовсе уж сявки, а так… мелкие подручные на все руки, каких у любого теневого дельца хватает.

Вяло зафиксировав их присутствие, я продолжил идти в сторону Сокольников, а в голове заевшей пластинкой крутится только, что уступать нельзя. Снова, и снова, и снова…

При виде мороженщика я несколько оживился, и слопав возле тележки три порции пломбира, несколько пришёл в себя.

«Глюкоза!» — вяло трепыхнулся мозг, будто недавно не получил в кафе дозу сладкого. Но видимо, разговор дался мне так тяжело, что съеденное во время разговора мороженое, сгорело как в топке.

В себя я пришёл, уже подходя к Сокольникам, став соображать не то чтобы вовсе уж хорошо, но хотя бы — соображать!

— Два пломбира, — протягиваю мелочь чисто одетому старику, стоящему у тележки с мороженым возле входа в парк, и получаю заветное холодное лакомство, зажатое вафельными кружками.

В тени вековых деревьев, напоенной запахами леса, разогретой на солнце травы и цветов, насекомых и прогретых водоёмов, я окончательно оклемался. К этому времени преследователи окончательно отстали от меня. По-видимому, у них была инструкция убедиться, что я не начну делать глупости вот прямо сейчас… а я и не намерен. Вот только глупость в моём понимании — поддаться на шантаж!

Да, бывают случаи, когда шантажисты, добившись искомого, удовлетворяются этим и удаляются из жизни несчастного. Вот только в моём случае все прямо-таки криком кричит о том, что милейший и сострадательнейший Лев Ильич настроен на долговременное… хм, сотрудничество.

Неважно, организовал он эту ситуацию сам, или действительно только посредник, воспользовавшийся оказией… Совсем неважно!

Если бы речь пошла о деньгах и только о деньгах, то я бы, пожалуй… Да, мог бы и дрогнуть! Тот случай, когда проще откупиться и выиграть время, а уж затем что-то думать и решать…

Собственно, меня совершенно не проняла речь о «долгах Рода» и некоем метафизическом понимании Чести, которое настойчиво пытался навязать мне Лев Ильич. Вспомнить если, как прожигали состояние, куролесили и сумасбродствовали мои предки, так не отданный карточный долг папеньки на этом фоне — тьфу!

Да и прочие дворянские семьи не сильно отставали, грязненьких историй разного толка с избытком у большинства. Карточные и иные долги, совращённые девицы, нагулянные на стороне дети и прочее, прочее… Рецепт здесь простой — удалиться на несколько лет в провинцию и посидеть там, пока не затихнет.

В случае с действительными и мнимыми долгами папеньки — вообще ерунда! Если бы дело было только в деньгах и в другой ситуации… Да плевать!

Лев Ильич сам сказал, что папенька у меня в последние годы не вполне дееспособен, ну или как минимум не адекватен. Давайте, приходите требовать долги у такого человека… Долг чести, говорите? Ну-ну…

Проблема именно в том, что если я заартачусь и не захочу признавать долги папеньки, на что, собственно, имею полное право…

… обязательно всплывёт тема дееспособности дражайшего родителя. С непременным освидетельствованием у психиатра и прочим.