Без ума от графа

– Вы ни в чем не виноваты. Более того, вы даже не представляете себе, на что способна моя мать. Откровенно говоря, даже я не представляю всей меры ее коварства. – Он горько усмехнулся. – Мне не следовало уезжать. Тогда, полагаю, ничего подобного не случилось бы.

– Мы не отвечаем за чужие ошибки.

Ксавье лишь пожал плечами и вдруг совершенно неожиданно для Гриффина произнес:

– По-видимому, мне следует выразить вам мою благодарность.

– Какую благодарность? Зачем?

– Вы любите мою сестру, а она – вас.

Ксавье помолчал.

– Ведь я думал о вас обоих иначе, плохо думал.

Гриффин не знал, что ответить. Его чувства к Розамунде были слишком сокровенными, чтобы говорить о них в открытую. Он не любил откровенничать.

Отвернувшись, он посмотрел в окно.

По двору шла леди Стейн в сопровождении слуги, направляясь к дожидавшемуся ее экипажу. И хотя ее голова была высоко поднята, красные пятна на щеках выдавали боль и волнение.

Гриффин вздохнул: как было бы хорошо, если бы их жизненные пути никогда больше не пересекались.

Глава 25

Письмо было написано тем же самым почерком, что и в предыдущий раз. Но теперь отправитель не поленился и послал письмо не в Пендон-Плейс, а прямо в Лондон.

В раздумье Гриффин смотрел на лист бумаги. Раньше он не знал, какие чувства движут автором письма – то ли злоба, то ли обида. Теперь же не могло быть никаких сомнений – шантаж.

Да-да, шантаж. Отправителю нужны были деньги, и он теперь перешел к угрозам. Однако Гриффин прекрасно понимал: заплати шантажисту один раз – и будешь платить до конца жизни. Но у него не было ни малейшего желания разыгрывать из себя дойную корову.

Ведь должен быть способ обнаружить отправителя писем. Скорее всего злостный распространитель слухов в Пендон-Плейс и писавший письма шантажист – одно и то же лицо. Он образованный человек. Некто прятавший камень за пазухой…

Вдруг Гриффин вспомнил, что однажды видел бумагу, написанную рукой Крейна. Да-да, пару раз он видел бумаги, написанные Крейном, когда просматривал деловые счета, оставшиеся после смерти деда.

Он подозревал Крейна, и, надо сказать, у него имелись на это основания. Бывший управляющий был нечист на руку, склонен к мошенничеству и вообще прихватывал все, что плохо лежит. Пропавший скот, исчезнувшее собранное зерно – как справедливо полагал Гриффин, все это были проделки Крейна.

Хотя по здравом размышлении подобные послания были не в духе Крейна. Как деловой человек бывший управляющий не стал бы тратить время, бумагу и чернила на пустые угрозы.

А если у писавшего была иная цель – держать Гриффина в постоянном напряжении, а когда у него сдадут нервы, потребовать сразу побольше денег, лишь бы только шантажист хранил молчание?

Впрочем, для Крейна это было не характерно. Если бы он знал правду, то не стал бы ждать, сразу использовал бы подобные сведения в своих интересах, стремясь извлечь из них скорейшую и максимальную для себя выгоду.

– Гриффин, лорд Девер опять напоминает о том… О, ты занят, извини.

Подойдя поближе, она заметила его хмурое лицо.

– Что случилось? Что-то не так?

– Нет-нет, все в порядке, – ответил он, пряча письмо в нагрудный карман. – Да, что говорит Девер?

Она смотрела на него с тревогой в глазах. В них было еще что-то.

Душевная боль, вот что. Она увидела, как он прятал от нее письмо, и ей явно хотелось узнать, что там написано. Он не собирался рассказывать ей правду, но вкравшаяся между ними ложь не сулила ничего хорошего, ложь разделяла их.

Раскаяние овладело им. Ему захотелось рассказать ей обо всем, но ведь он обещал никому ничего не говорить. Это была не его тайна.

Она что-то говорила о бале; о Боже, она все время трещит об одном и том же, совсем не обращая внимания на то, что волнует его.

Он нахмурился.

– Бал? Здесь, в моем доме? Ты что, шутишь?

– Нисколько. Мы в Лондоне уже целый месяц, пора выводить Жаклин в свет. Она уже немного привыкла, держится более уверенно, кое с кем познакомилась, так что все идет как надо. Мы вовсе не бросили ее в море, кишащее акулами.

Розамунда рассмеялась.

– Неуклюжее сравнение, хотя высший свет полон опасностей. Их не меньше, если не больше, чем в теплых морях, где полным-полно акул. Без поддержки друзей и родных в свете можно так же легко погибнуть, как и в море среди акул.

Гриффин кивнул в знак согласия. Он это хорошо понял после своего первого, памятного выхода в свет.

– Кроме того, – продолжала Розамунда, – на балу можно собрать претендентов на руку Жаклин, подобранных Девером, чтобы ты смог всех их осмотреть.

Розамунда сказала об этом так, как будто речь шла о каком-то приятном развлечении. Гриффин тяжело вздохнул. Ну что же, в конце концов, в этом была доля правды. Следовало заключить помолвку до того, как закончится сезон. Но поскольку симпатии Жаклин были на стороне Мэддокса, ему оставалось лишь разыгрывать из себя купидона. Роль, которая была ему совсем не по душе.

– Почему обязательно бал? – вдруг рассердился Гриффин. – Разве нельзя устроить что-нибудь попроще – суаре, раут или музыкальный вечер?